Автор: LichHorse, 28 февраля 2007 г. в 09:40

Рассказ еще сырой, но может кому понравится:




Наваждение


Рассказ Посвящается всем любителям Dota Allstars


Аглая Модестовна была престарелой пьянчужкой. Жизнь не баловала ее с самого детства. Отец Аглаи работал на заводе «Алмаз». Работа у него была тяжелая, а платили ему мало. Жизнь свою он полагал неудавшейся, что давало ему повод пропивать большую часть зарплаты и ежедневно скандалить. Напиваясь, он частенько побивал жену, иногда доставалось и дочери.
В школу Аглая ходить не любила, там все знали, что ее отец пьет и потешались над ней. Особых успехов в учебе она не достигла, школу закончила с трудом. Мать, тихая и несчастная женщина, сумела устроить ее в ПТУ, где девочка худо бедно выучилась на крановщицу.
По окончании училища, Аглая устроилась крановщицей на завод. Работа ей нравилась, так как позволяла свести необходимое общение к минимуму. Далее следовал отрезок жизни, который ни для кого, кроме Аглаи, не представлял какого-либо интереса.
Светлым периодом в ее жизни было время замужества, которое длилось всего два года. Муж ее был болезненным, но очень добрым и ласковым с ней. После того, как он умер, Аглая Модестовна, почувствовала себя по-настоящему одинокой и несчастной. Красотой она не отличалась, поэтому ждать других претендентов на руку и сердце было бесполезно. Вскоре после смерти мужа, Аглая Модестовна похоронила родителей, по которым не очень-то и горевала, разве что по матери. Ей было жалко ее не потому, что она умерла, а потому что ее жизнь получилась такой, какой получилась. Жизнь свою Аглая Модестовна прожила одиноко и уныло.
Выйдя на пенсию, Аглая Модестовна принялась пить, то ли от скуки, то ли от безрадостной действительности, являющейся уделом большинства пенсионеров.
По вечерам Аглая Модестовна ходила собирать стеклотару. Это занятие было для нее своеобразным развлечением, а также приносило какой никакой а доход.
Иногда, когда не спалось, она бродила целыми ночами по району. Утром сдавала найденные бутылки, заходила в магазин и делала покупки. Покупала она, чаще всего, портвейн и пельмени, по особым случаям могла позволить себе бутылку водки.
Придя домой, старуха открывала бутылку, ставила на огонь воду для пельменей. Жила она в комуналке. Ее соседкой была добрая молодая женщина, почти такая же несчастная как и Аглая. Старуха вечно ругалась из-за того, что соседка курит на кухне.
После препирательств с соседкой по поводу курения и других коммунальных проблем старуха уходила к себе в комнату и начинала потихоньку напиваться.
Аглая Модестовна давным - давно смирилась со всеми тягостями и невзгодами старости и бедности. Она искренне полагала, что ничто не может вывести ее из равновесия. Она считала себя кем-то вроде Будды.
Два дня назад ее близкое к нирване состояние духа было напрочь разрушено.
Началось все с того, что по вечерам ей стали мерещиться голоса. Они выкрикивали что-то непонятное. Что-то про Азару, про морские глубины, некоторые обещали умыться кровью Аглаи Модестовны. Эти обещания встревожили ее не на шутку. Выходя на охоту за бутылками, старуха нервно озиралась- никто ли не желает совершить вечерний туалет с применением ее драгоценной кровушки.
Время шло, а помыться никто так и не пожелал. То ли решили ходить грязными, то ли нашли более подходящее средство для мытья.
Старуха начала было понемногу успокаиваться. На охоту выходила с гордо поднятой головой и блистающим взором. Ей казалось теперь, что она женщина-кошка. Даже ушибленная при попытке пробежаться по стене Красненького на глазах у местной пьяни нога не могла разубедить ее в этом.
Нога то не смогла, а вот ни с того ни с сего забегавший по столу скорпион смог.
Старуха буквально взлетела на тумбочку, опрокинув стоявшую на ней вазу с засохшими ветками сирени.
Скорпион был доволен произведенным эффектом. Он уставился на Аглаю всеми своими шестью глазами и упомянул имя Нарупа всуе. Аглая Модестовна вспомнила, что она CatWooman, а не тварь дрожащая и плюнула в скорпиона. Плевок угодил точно в цель. Скорпион заметался по столу, застучал своими отвратительными лапками. Он покраснел от ярости, но достать старуху было ему не под силу. Он был настолько зол, что поверхность стола заходила ходуном. Карга, почувствовав вкус победы, стала шарить рукой в поисках чего-нибудь тяжеленького, что бы пришибить гадину.
Ее опередил окутанный тошнотворно шипящим свечением воин в рогатом шлеме. Он от души угостил скорпиона молниями, прогнав его куда-то под стол.
Задав скорпиону жару, воин принялся утолять жажду разлитым по столу портвейном. Через некоторое время из прорезей шлема повалил густой пар. «Ну и дрянь» - проворчал воин.
- Сам ты дрянь! Скотина, даровой портвейн хает! – крикнула старая и ринулась в атаку.
- Шшшшшшшшшш – и ослепитнельно яркая вспышка были ей ответом.
Старуха очнулась на полу. Сильно пахло горелым. Все ее кости ныли и выли, в голове поселился рой пчел, увлекающихся хоровым пением.
Вооружившись отборной руганью, старуха поднялась на ноги. Голова сильно кружилась, пришлось выпить портвейна прямо из горла. Полегчало.
Тумбочка была опрокинута, настольная лампа разбита вдребезги, шнур вырван вместе с розеткой. Горе то какое!
Аглая Модестовна водворила тумбочку на место, налила в стакан пойла и приготовилась к поминкам верно служившей ей лампочки.
От мыслей о бренности всего и суете сует ее отвлек стук в дверь. Соседка! Дрянь! Падлюка!
- Аглая Модестовна! Вы живы?
- Ну конечно же нет!
- Вы вчера так шумели, так шумели! Я стучалась, а вы не отвечали.
- Да чего с тобой разговаривать то?
- Волнуюсь я! С вами все в порядке?
- В порядке, в порядке! На комнату мою можешь не рассчитывать!
- Да что вы такое говорите!
- Что слышала!
- Ладно, главное живы вы.
- И еще долго буду!
- Да ради Бога!

Соседка ушла к себе. Старуха принялась ликвидировать следы вчерашнего побоища. Вскоре притомилась, налила себе стаканчик. Выпив, решила посмотреть телевизор, чтобы отвлечься от дурных мыслей.
По ящику шли то новости, то шоу, то сериалы. Все это месиво, вздобренное алкоголем, потихоньку отгоняло мысли о вчерашнем.
За просмотром всякой ерунды время летело незаметно. Аглая Модестовна впала в полупьяный ступор.
Звуки битвы вкрались в ее сознание потихоньку, ненавязчиво так. Ископаемая отвлеклась от очередной говорящей что-то про пенсии головы и взглянула на стол.
Там творилось нечто из ряда вон далеко выходящее, выдающееся и выпирающее. По столу кружили крошечные деревца, за ними охотились отвратительного вида костистые уродцы. Судя по всему, бой шел не на жизнь, а насмерть.
Уродов было больше, они наседали. Старуха подумала, что деревья скоро будут уничтожены, но она оказалась не права.
В тот самый момент, когда костлявые прижали деревца к краю стола, из-за закопченного чайника вылетел самый настоящий кентавр. Тело человечье, а круп, спина и ноги - конячьи.
Полуконь зашел костяным в тыл и принялся крошить их видавшим виды топором. Вскоре деревья смогли вздохнуть с облегчением.
- За Калимдор!– проревел кентавр, окончив труды свои праведные.
Аглая Модестовна искренне обрадовалась тому, что деревья победили. Костяные уроды были уж очень противными на вид.
Деревья под предводительством кентавра скрылись за холодильником. Старуху это обрадовало. Она искренне надеялась, что после победы над врагами деревья больше никогда не вернутся.
Аглая Модестовна села за стол, выпила глоточек, наслаждаясь тишиной и покоем. Вскоре она задремала, уронив голову на сложенные на столе руки…
Сон ее был тревожным и каким-то липким. Вскоре она почувствовала холодное прикосновение к своей руке. Потом еще раз. Нехотя она продрала глаза и, вздрогнув от ужаса, подскочила почти до потолка.
По столу заметался ее вчерашний обидчик. Он был еще мрачнее, чем вчера и явно собирался пакостить.
Любовь к баловству с природным электричеством за минувшее время его не покинула. А вот силы он явно поднабрал – молния буквально пригвоздила старуху к стене.
Аглая Модестовна трепыхалась около минуты, потом ее отпустило. Рухнув на пол она жалобно застонала.
Через некоторое время, поднявшись на четвереньки, истязаемая жуткой ломотой старуха поползла к окну.
Прижавшись к батарее, она затравленно озиралась. Отдышавшись немного, Аглая Модестовна попыталась привстать. Одной рукой она вцепилась в подоконник. Эту руку встретил укол пронзительнейшей боли – жертва беспричинных обид заорала так, что кирпичная кладка хрущевки пошла трещинами между третьим и четвертым этажом.
Указательный и большой палец правой руки зеленели на глазах, набухая ядовитым гноем. Рука горела, как в огне, старуха верещала и металась по комнате, роняя мебель и заставляя соседку волноваться.
Она бы бегала так до самой смерти, но очередная вспышка молнии уложила ее наповал, пометелев некоторое время обо что попало.
Комнату застилал едкий дым, в нем праздновали победу любитель молний и костяной урод-переросток.
Соседка в панике смотрела «Сашу и Машу», наступившая тишина ее несказанно обрадовала.

Пришла в сознание старая нескоро…Ее тормошила соседка. Всяко лучше, чем молниеплюйные адские твари.
- Как вы себя чувствуете, Аглая Модестовна?
- Ужасно, просто ужасно. Где портвейн? Выпила что ль?
- Да что вы такое говорите? Когда я хоть каплю в рот брала?
- А я почем знаю? Свечку не держала!
- До чего ж вы противная!
- Ага, зато комната у меня хорошая, да? Вот ты и заходишь ко мне посмотреть – не умерла ли старая?
- Тьфу на вас!
- Это на тебя тьфу, проваливай, да поскорее.

Соседка удалилась в расстроенных чувствах и нервах. Аглая отыскала портвейн и принялась лечить душевные травмы. В окно заглянул пыльный лучик солнца, у старухи поднялось настроение и она хрюкнула еще стаканчик.
Душа запела, старуха причесалась, поплевав на руки и оправилась в магазин за портвейном.

Назад Аглая возвращалась в превосходном настроении. Мужики у Красненького угостили ее водкой, и даже воспринимали как женщину.

Подойдя к своей двери, старая увидела два подозрительных провода, тянущихся от квартиры напротив и уходящие в щиток с проводами над ее дверью. Ей сразу стало все понятно. Она ринулась домой. Тяпнула пол стакана для храбрости, чуть не раздавила уже знакомого ей кентавра стаканом… Кентавр обиженно фыркнул…Но не нападал, он выложил на стол малюсенький топорик, с ноготок, и убрался восвояси, заявив: «За Калимдор!».

Топорик светился ровным оранжевым светом, манил к себе любопытную старуху. Аглая взяла его в руку, он был теплый…Чудом явился ей маленький топорик, но терять время было нельзя. Аглая взяла стул и пошла на лестницу. Встав на стул она повисла на проводах, оборвав их. Удовлетворенно хмыкнув, Аглая Модестовна собралась вернуться в квартиру, но тут открылась дверь соседей напротив и оттуда вышел разъяренный молодой человек.

- Ах ты сука старая! Ты что творишь? Знаешь сколько эти провода стоят? Твоей гребаной пенсии и на два метра не хватит!
- Илья, говнюком ты в детстве был, шарики с водою мне наголову с пятого этажа сбрасывал, таким же и остался! Но ничего, я с тобой разберусь! Скажу мужикам у Красного, чтоб отлупили тебя, если еще хоть одного урода ко мне в комнату запустишь!
- Какие уроды? Ты сама урод! – Илья схватил стул Аглаи и хотел было полезть смотреть – что делать с проводами. Старуха ударила Илью в живот. Парень отлетел на другую сторону лестничной площадки, да так там и остался корчась и задыхаясь.
- Так тебе, будешь знать как скорпионов к Женщине Кошке подсаживать!
- Иыиы ы, буль, э – Илья утратил дар речи, после сокрушительного удара. Старуха лениво попинала парнишку, да и ушла к себе, оставив его истекать кровью.

С того дня старуха жила в мире и согласии с Универсумом, никто ее не беспокоил…. Она все так же пила, пыталась соблазнить кого-нибудь у Красного на комплимент…собирала бутылки.
Однажды вечером ей стало невыносимо скучно. Она оправилась к Красненькому. Там отмечали День Рождения Митрофана – плюгавенького высохшего от водки мужика. К столу, устроенному на куске картона, пригласили и Аглаю, воспринимали как поддатую старуху…Совсем грустно стало, когда сумерки спустились, вечер начался, а водка кончилась. Делиться припрятанным в сумке портвейном старуха не собиралась, а потому ушла домой по-английски.

Дома было ужасно скучно и темно, перегорели все оставшиеся лампы, в окно лился нежный лунный свет, но и он не радовал.

-Хоть бы побегали опять, подрались бы, потешили старую. Тоскливо, ну совсем невмоготу.

Никто не забегал, кроме тараканов за холодильником. Старуха тихо напивалась, созерцая лунные лучи, по которым…к ней спустилась миниатюрная тетка на пантере…
- Ура, вы вернулись! А где все остальные? Где Кентавр? Я без вас скучала!
- Во имя Элюны! – сказала Лунная Всадница и поскакала галопом вверх по лучу, стремительно скрывшись сквозь окно.
- Ну вот, опять одна. – Вдруг старуха увидела, что в точке соприкосновения лунного луча и ее грязного пола лежит малюсенький посох, сверкающий всеми оттенками синего.
- Какая прелесть, хоть подарок на память оставила!
Любуясь посохом, старуха уснула, думая о том, что недавно появившиеся непрошенные гости были самым увлекательным и ярким приключением в ее жизни.

Проснулась от шума и грохота…А еще от демонического нашептывания: «На город наших братьев напали враги»…
Вокруг творилось форменное безобразие, уроды грызлись с деревьями, Кентавр размахивал своим страшным топором, какой-то скелет стрелял из лука подожженными спичками, Лунная Всадница отбивалась от летучей твари, утверждающей, что оно пришло из морских глубин, « Во имя Азары!» орала сухопутная рыба, у холодильника схлестнулась миниатюрная полупьяная панда с бледным типом в костюме Дракулы….

За окном был митинг, скоро намечались выборы… После одобрительного гула под избирательскую водку грянуло:
« И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди,
И Ленин такой молодой и Юный Октябь впереди!!!!»

Аглая подпевала во всю глотку, молотя тапком по дебоширившим уродам.