Re: Столетие Крепыша
Из книги Д.М. Урнова "Жизнь замечательных лошадей":

ПОЧЕМУ ПРОИГРАЛ КРЕПЫШ
Слова "Крепыш отличался роковой неудачливостью" однажды мне уже удалось напечатать, и тотчас из разных концов пришли письма: "Нет! Крепыш был поразительно удачлив..." Из разных концов страны, я говорю не фигурально, а в самом деле, и не затем, чтобы придать значения своим словам, а чтобы видно сделалось: есть еще к этому интерес! Живут этой памятью, этой болью знатоки-любители и знают, в чем дело тут, о чем идет речь, что за вопрос решается.
"Дела давно минувших дней..." Однако они волнуют нас, они требуют от нас оценки истинно исторической. У Крепыша была "судьба", он оказался достойным современником своей эпохи, и в нем, в сплетении человеческих страстей и судеб, вокруг него отразилась та эпоха.
Крепыша, рассказывают, вели из конюшни на ипподром целой процессией: впереди охрана из двух вооруженных черкесов, затем под попоной и с двумя конюхами по бокам - серый великан, а следом владелец и наездник. Из тех, кто так близко окружал Крепыша, в живых, насколько мне известно, не осталось никого. Но все-таки я говорил со многими очевидцами призовой карьеры "лошади столетия", слушал непосредственных свидетелей подвигов серого. Кроме того, существует целая литература о Крепыше: газеты, журналы того времени, сохранившие на своих страницах весь шум вокруг Крепыша, и, наконец, две "биографии", составленные прежним владельцем "короля русских рысаков" - Михаилом Михайловичем Шапшалом.
Разбирая казус с Крепышом, никому нельзя верить более, чем автору этих двух книг, ибо история Крепыша - его жизнь. И по той же причине никому из писавших о Крепыше не приходится верить с большей осторожностью, чем такому автору. Да, он решал и свою судьбу, рассказывая о Крепыше, а потому речь его не могла не быть в каждом слове пристрастной. Известно, что люди, хорошо знающие факты, создают особенно правдоподобные легенды.
С убедительной откровенностью рассказывает Ша-пшал, почему не был Крепыш победителем Всероссийского дерби. Однако сбивчиво и неполно излагает он обстоятельства самой исторической схватки Крепыша с американцами в Интернациональном призе 1912 года. И тогда Крепыш проиграл, причем совершенно очевидно, по вине тех, кто распоряжался им.
Есть ситуации, которые говорят сами за себя, заметил однажды Александр Блок. Крепыш в руках Кей-тона - одна из таких красноречивых и в то же время необъяснимых ситуаций. Согласитесь, положение парадоксальное: гордость русского коннозаводства, главный, принципиальный, так сказать, соперник американских рысаков, находится в руках американцев же. Судьбу Крепыша в то время, когда его победа или поражение означают преимущество или пас перед американским рысаком всей орловской породы, решает американский наездник.
Тогда говорили, писали: "Как же так?", теперь мы задаемся тем же вопросом. Формальные обстоятельства известны: владелец передал Крепыша в езду Кей-тону потому, что это был мастер. Но разве здесь могут быть отдельные причины, если ситуация в существе своем оказывается противоестественной?
Крепыш был из коней конь, иначе говоря, им увенчалась, в нем выразилась вековая работа русских заводчиков. Тем более обостряются все вопросы наши о судьбе "лошади столетия".
Американский рысак вторгся в Россию на рубеже XIX и XX веков. Как по линии национальной, культурной, так и в коневодстве сложились две большие партии "славянофилов" и "западников". "Западники" всячески поощряли ввоз американских рысаков. За одно с ними держались "метизаторы", производившие скрещивание американцев и орловцев. Патриоты стояли за сохранение в чистоте орловской, нашей исконной породы. Спор, логически не разрешимый. Кому отдать преимущество?
До последних десятилетий прошлого века орловский рысак сохранял за собой безусловное первенство не только у себя на родине, но во всем мире, там, где только занимались бегами. Ни норфолькский, ни нормандский рысаки не могли ему составить серьезной конкуренции. До 60-70-х годов прошлого века считалось, что и американские рысаки уступают орловцам.
Правда, состязание орловцев с американской резвостью было заочным - по секундам: американских рысаков, тем более классных, в Европе тогда не было. Но вот соперник из-за океана явился непосредственно. Внешне он не 'выдерживал никакого сравнения с орловским рысаком. Каких только характеристик само-мого нелестного свойства ему не давали! "Тяжелая голова, оленья шея, плоские ребра, длинная спина, плохие плечи, задние ноги, как у зайца",- это писал один английский спортсмен, специально объехавший конные заводы Америки в начале 1900-х годов. "Кажется, будто эту лошадь стиснули между двух досок и растянули во все стороны",- возмущался другой знаток. И следовал град все тех же упреков: "шея оленья, спина несоразмерно длинна и седлиста, ребра ниже всякой критики и т. д. и т. п."
Вскоре, однако, "уродливое животное" заставило умолкнуть многие критические голоса. Резвость была слишком очевидна. Выходило, что та же "оленья", то есть прямая, без лишнего изгиба, будто воткнутая в туловище и с прямо посаженной головой шея, оборачивалась преимуществом, а не пороком. Она облегчала дыхание, не ставила ему преград, как получалось при красивых, "лебединых шеях" орловских рысаков. Точно так же и длина американского рысака и ребро - все находило практическое оправдание.
А. Г. Орлов-Чесменский создавал не специально спортивную, а универсальную дорожную лошадь, которая годилась бы в экипаж, под седло, в плуг, в борону, шла бы в городе на параде, в поле, была бы сильна, резва, породна: "в подводу и под воеводу". Американский же рысак был выведен исключительно для ипподрома, для спида - резвости. Он не знал никакой другой дороги у себя под ногами, кроме идеально ровного круга, не вез большей тяжести, чем легчайшая двухколесная качалка с наездником.
Сравнивать орловских и американских рысаков в прошлом веке было еще затруднительно и потому, что слишком разнились условия их испытаний. У нас бегали в дрожках под дугой, долгое время не по кругу, а "концами", на старте пускали не с хода, а с места, испытывали по большей части на длинные расстояния. У американцев же были легкие сулки, то есть качалки, весом с велосипед. Применяли они множество приспособлений, главным образом разнообразную "обувь", защищающую ноги от ударов подковами на полном ходу. Дистанция - миля-полторы, иначе говоря, до двух верст (2400 м), не более. Однако мало-помалу условия выравнивались. Мы принимали стандарт, распространявшийся по всему миру, и решительная схватка становилась неминуемой.
Серый великан Крепыш от Громадного и Кокетки завода Афанасьева был гордостью и надеждой убежденных патриотов. Он превосходил по классу всех современных с ним рысаков: и орловцев, и метисов, и бежавших в России американцев. Владелец его даже полагал, что если бы повезти Крепыша в Америку и прикинуть его на ипподроме в Лексингтоне, где ставились мировые рекорды, то свое время 2 минуты 8 секунд на полторы версты он подвел бы к двум минутам, то еств к результатам класснейших американцев. Во всяком случае, рассказывает Шапшал, когда он попробовал предложить американскому тренеру Биллингсу, приехавшему в Россию для демонстрации своих рысаков, решительный матч их с Крепышом, Биллингс уклонился, сославшись на трудности перенесенного пути и тяжесть московской дорожки.
Крепыш бегал от случая к случаю и с метисами и с американцами. Выигрывал. Раз или два проиграл, причем с очевидностью по вине людей, которые распоряжались им. К тому же ему быстро удалось взять убедительный реванш. После того как Крепыш проиграл резвым метискам Невзгоде и Слабости, он в следующий бег триумфально побил их, и его вели перед трибунами под попоной с надписью: "Хорошо смеется тот, кто смеется последним". Однако испытание то не было последним. Предстоял окончательный бой.
Крепыш был в расцвете сил, "в порядке". И вот когда все сошлось, все решалось, основной конкурент американцев попал к ним в руки.
Шапшал объясняет:
- И Василий Яковлев-Мельгунов и Иван Барышников, создавшие славу "лошади столетия", были люди, безусловно, одаренные, но бескультурные, упрямые, а Василий Яковлев к тому же еще отличался и беспутством.
- Да,- подтверждает наездник-ветеран Василий Павлович Волков,- уж если Яковлев загулял, то сапоги из канавы. Идем на уборку вечером: сапоги лаковые у дороги торчат! Что такое? Конечно, Яковлев. И несем его на конюшню.
Вскоре после того, как Яковлев перестал ездить на Крепыше, он скончался. Газеты писали: "Сила и слава отвернулись от этого талантливого наездника, когда от него взяли Крепыша, и он умер с именем своего любимца на устах".
Крепыш перешел к Ивану Барышникову, однако и у Барышникова имелась своя страсть-помеха: аппетит! Можно было испугаться, говорят свидетели, если увидеть стол, накрытый Барышникову к обеду, и вообразить, что сейчас все это уничтожит один человек. В контракте Барышникова с Шапшалом было специально оговорено: "сбросить пуд живого веса". Этот-то пункт и остался невыполненным!
Следующей кандидатурой среди наездников оказался Вильям Кейтон. Необходимость для Крепыша образцового тренинга по новейшей системе, пишет Шапшал, и вынудили его, наконец, передать Крепыша Кейтону. Современники же свидетельствуют, что выбор Шапшала не был свободным. Владелец Крепыша был неродовит, у него имелся патрон, от которого он мечтал откупиться, и вот все эти денежные счеты и поставили Шапшала в зависимость от людей, видевших свою выгоду в том, чтобы Крепыш попал к американскому наезднику. Опять-таки символический штрих.
Вся судьба Крепыша, как видно, состоит из таких символических сплетений.
Вильям Кейтон был, по всем мнениям, что называется, "добрый малый". Его уважали за приятельский нрав, спортсменство. Как ездок, он гремел, считался "королем езды". Конечно, ему попадали отличные лошади. Но и он сам, и его отец Франк (они приехали в Россию целой семьей) подтвердили свой класс после возвращения на родину. И там, в Америке, Вильям продолжал ездить с успехом, особенно ценили его за умение отрабатывать строптивых лошадей. Он был смел, не робея садился на любого строгого рысака. Говорил: "Только бы вожжи выдержали". Камзол Кейтона висит ныне в Гошене, в так называемом зале славы, где отмечается память наиболее выдающихся американских наездников. Это был настоящий мастер.
Но Кейтоны действовали в России не только как тренеры и наездники. Через их руки проходил ввоз американских рысаков. Они были максимально заинтересованы в репутации своего товара. Победа Крепыша в Интернациональном призе оказалась бы для них плохой рекламой. Вильям понимал щекотливость положения. А оно, положение, было просто запутанным: русский рысак, едет на нем американец, и это в призе, где решается честь породы. К тому же на его основном сопернике Дженераль-Эйче сидел не кто другой, а Франк Кейтон, отец Вильяма. Судьба Интернационального приза буквально находилась в руках Кейтонов.
Вильям был "добрым малым", да ведь и Дантес в конце концов по-своему "добрый малый", только и вина и беда его в том, что "не мог понять он нашей славы"... Вильям по крайней мере понимал, что победа Крепыша ему невыгодна, но и проигрыш бросит на него тень подозрений. Так что накануне приза он прямо сказал Шапшалу: "Если Дженераль-Эйч будет бежать хорошо, я его обходить не стану". И предложил посадить на Крепыша любого русского наездника. Шапшал не дает вразумительного ответа в своих записках, почему он не воспользовался этой возможностью.
Шапшал говорит: он не хотел обидеть Кейтона, он также опасался, что "перемена рук" плохо скажется на Крепыше. Причина ли это? Что за обида? Что за понимание спортсменства: не только участвовать в международном соревновании, но еще позволить на себе ехать!
- Со мной,- свидетельствовал выдающийся русский наездник Афанасий Филиппович Пасечный,- вел переговоры Шапшал о том, чтобы сел я на Крепыша, если будет нужно...
Кажется, все дело в "если". "Если Дженераль-Эйч побежит хорошо",- сказал Шапшалу Кейтон, а Дженераль-Эйч накануне бега хромал. И должно быть, владельцу Крепыша подумалось: "Какой же это соперник!" И то же "если" ограничивало его договор с Пасечным. Должно быть, все также удивились, когда на старт американец был подан в совершенном порядке. Есть такой прием: иголку - в мышцу! И лошадь делается хромой. Иголку прочь - лошадь идет как ни в чем не бывало.
Впрочем, у меня была возможность в Америке спросить у Джонни Кейтона, сына Вильяма, почему не отказался отец ехать на Крепыше, и он сказал просто: "Не знаю". Да ведь это все случайности, а тут есть и некие закономерности.
Причины этого парадоксального положения, если говорить о них по существу, лежали глубже. Шапшал, кстати, хорошо разбирается в них и точно называет, когда судит о других людях. "Легкомыслие царило в рядах любителей орловской породы,- говорит он,- на этом легкомыслии метизаторы строили успех своей идеи и неизменно проводили ее в жизнь".
Вот еще нарисованная Шапшалом картина: "В Америке - стране, служащей недосягаемым идеалом для фанатиков секунд, рысак готовится к проявлению своей резвости годами. Выбирается наиболее подходящий ипподром, день, погода, грунт. Нет того, что ему надо,- он снимается и идет в другой раз. Рекорд - это такое событие, что в день езды на рекорд закрываются лавки, школы, присутственные места и целый город с нетерпением ждет, когда рысак совершит свой подвиг. А в России? Крепыш едет на рекорд, между тем среди членов администрации находятся такие, которые буквально говорят: "А подсыпь в повороте песочка" или "Полей пожестче, а то касса затрещит..." И это против кого и чего? Против гордости и славы своей же породы и своего коннозаводства..."
Легкомыслие и то, что описано затем, что можно назвать каким-то изуверским самосокрушением, самопожиранием отразилось и на судьбе Крепыша. А уж если искать конечной степени этого самосокрушения в связи с Крепышом, то, конечно, это был Интернациональный приз 12 февраля 1912 года, когда Крепыш так и остался у Кейтона.
И наступил день бега. Москва съехалась на ипподром. Произошло небывалое: трибуны оказались так переполнены, что к двум часам дня доступ публики был прекращен.
Со старта вырвался вперед Дженераль-Эйч, тут же Крепыш. Он так и оставался "тут же" всю дистанцию. Откровенность Вильяма Кейтона, его верность своему обещанию поразительны. Все три версты он держался, что называется, "вторым колесом": не в спину Дженераль-Эйчу и не пытаясь его перехватить, не по бровке, а рядом, теряя на каждом повороте из-за этого около секунды.
Первый круг Крепыш и Дженераль-Эйч прошли голова в голову.
Г. Д. Грошев, опытнейший наш мастер, молодым человеком видел этот бег. Он много ездил с Кей-тонами, одно время даже работал у Вильяма, так что ему прекрасно была известна их технология. Грошев свидетельствует, что Вильям проехал тогда на Крепыше будто за поддужного для Дженераль-Эйча, не только не составляя ему опасной конкуренции, но даже помогая, подбадривая его легким соперничеством с поля.
Другой ветеран, наездник В. П. Волков, в свою очередь, рассказывает, как происходило дело. Он был еще мальчишкой, но день и бег этот помнит хорошо: ему крепко досталось от матери - за валенки, набитые снегом. А отсырели валенки потому, что на трибуну уже не пускали и смотреть можно было лишь из середины бегового круга, где лежал, естественно, глубокий снег. Отец же В. П. Волкова работал управляющим на конюшне Франка Кейтона. Он, В. П. Волков, и подтверждает, что бег не являл истинной спортивной борьбы, а оказался заведомо рассчитан, и Крепыш был обречен на поражение.
Заканчивая второй круг, Дженераль-Эйч вышел на финише вперед и был у столба на секунду раньше Крепыша.
На ипподроме стало удивительно тихо. Победителя не приветствовали.
Выигрыш Дженераль-Эйча никого не убедил. "Поражение или победа?" - говорилось в спортивных газетах и журналах о Крепыше. Отвечали: "Проигрыш этот стоит любой из прежних побед Крепыша". Но почему, почему все-таки не победа как победа и - все!
С этим и спорили любители лошадей в своих письмах по поводу "роковой неудачливости" Крепыша. Писем было немного, однако все очень серьезны и содержательны, каждое звучало как пароль, призыв и полемика. Писали те, кто своими глазами "видел "лошадь столетия", и те, для кого это была история.
"Крепыш был очень удачлив,- вспоминал актер из Горького.- Другое дело, что его способности эксплуатировали ужасно. Скажем, в воскресенье бежит и выигрывает в Москве, вечером его грузят в поезд, ночь трясется в вагоне, а в понедельник сразу из вагона опять бежит в Петербурге и вновь выигрывает".
"Ошибаетесь,- подчеркивал минский садовод,- представляя Крепыша пораженцем каким-то! - Жизнь его была победной. Он выигрывал и выигрывал. Даже там, где он проигрывал - на дерби или же в Интернациональном призе,- Крепыш оставался моральным победителем".
"Приятно читать,- писал маститый московский художник,- что современный молодой человек помнит о Крепыше и, кажется, понимает, что это значит. Однако "роковая неудачливость" - это еще вопрос..."
Все же я и здесь говорю о "роковой неудачливости" не потому, что упрямствую или не согласен с авторитетными мнениями. Тут оттенок важен: Крепыш был феноменален, что называется, велик, и все чудеса, что творил он на дорожке, были не только возможны, но естественны: "Как же иначе?" Между тем дарового, само собой разумеющегося, положенного ему по классу успеха часто и не выпадало. Моральная победа оказывалась наградой. Но ведь в том же 1912 году для участия в Международном и Бородинском призах приехали французы, и Платон Головкин, а затем Данило Чернушенко в жестокой схватке побили их, выиграли это скаковое Бородино. С какой же стати должен был Крепыш довольствоваться только моральным преимуществом?

Re: Столетие Крепыша
thanks! почитаю.

Re: Столетие Крепыша
вообще, конечно, очень жаль, что так получилось. Каким-бы резвым ни был американский рысак, а орловцам он все равно в подметки не годится. А Крепыш - это вообще "красота неземная"!

Re: Столетие Крепыша
Вопрос в том, будет ли существовать орловский рысак как порода в будущем, и действительно жаль, если он пропадет безвозвратно

Re: Столетие Крепыша
мда... а, ведь похоже, что прогноз плохой...

Re: Столетие Крепыша
В плане развития коневодства в нашей стране хороших прогнозов я давно не слышала

Re: Столетие Крепыша
если интересно, то в "КМ" есть статья про русские тройки, а именно про тройку Александрит ( в "Вестях" бегает) и там Александр Николаевич толкает такие речи, что в троечном спорте терепь стали использовать рысаков ( русских). Точнее, стараются. Короче, цытирую:
"...а сейчас в целях возрождения орловской породы стали составлять тройки исключительно из рысаков"
Вот, но с другой стороны, недавно где-то было сообщение, что Московский к/з раскупают за копейки... Но это, вроде бы, нечто наподобие Комсомольской правды писало (какое нехорошее слово получилось). А я этим бульварным газетам как-то не верю... Ну это вопрос спорный, конечно...:-)

Re: Столетие Крепыша - Тамбов родина Слонов
НТВ - молодец! Приятно было посмотреть хотя бы на экране на знакомых, которых давно не видель живьем. А вот текст закадровый позабавил. Жюрналист сообщил, что лошадь столетия родилась в ХрЕновском конном заводе. А вот и хрЕн ему!
Ниже привожу строки из своего курсовика, которые написал на основе двухнедельного сидения в Тамбовском областном архиве и глотания пыли с документов тамбовского общества охотников конского бега 1912 года издания.


Издавна конеторговля была одним из самых важных источников дохода тамбовского купечества и дворянства. Hа рубеже XVII - XIX веков в губернии имелось 214 частных конных заводов, лучшие из которых принадлежали графам Строгановым и Воронцовым-Дашковым, князьям Голицыным, родовитым дворянам Hарышкиным, Воейковым, Чичериным. Воронцовы и Воейковы основали знаменитые Лавровский и Новотомниковский конные заводы. Не отставало и купечество. Владели заводскими конюшнями братья-миллионеры Асеевы, осевший в Тамбовской губернии уральский золотопромышленник Башмаков. Иметь собственный конный завод в те годы считалось очень престижным. Даже Воронежская губерния - колыбель всемирно-известной орловской рысистой породы лошадей - уступала Тамбовщине первенство по количеству племенных рысаков. Сто лет назад исследователи-иппологи писали:"...первое место по количеству находящихся в ней рысистых конных заводов занимает у нас Тамбовская губерния, где кроме того сосредоточено наибольшее число лучших из них..."
Тамбовские власти, крупные конезаводчики видели в ипподромных испытаниях, прежде всего дело государственной важности, сулившее немалые выгоды и всячески поощряли беговые испытания лучших представителей конской породы на резвость и выносливость. Введенная графом Алексеем Орловым (его именем была названа первая отечественная легкоупряжная порода лошадей) система испытания лошадей на резвость и выносливость помогала выделить в огромной массе животных (во владении тамбовчан находилось более 50 тысяч лошадей!) лучших представителей пород. Постепенно скачки на случайные пари-заклады уступили место систематическим призовым испытаниям. К тому времени Тамбовская губерния стала активным участником международных конных торгов. Только в 1897 году за границы России было вывезено 61580 лошадей. Каждая десятая лошадь, проданная из России за границу, была рождена в конных заводах Тамбовской губернии.
Основные торги и испытания лошадей в Тамбовской губернии проходили в губернском центре во время конных ярмарок. Такие ярмарки до революции 1917 года собирались ежегодно в июне и октябре на Ярмарочной (Северной) площади Тамбова, расположенной неподалеку от конюшен. На эти ярмарки съезжались покупатели из Европы, Персии, Турции. Молодняк продавали оптом - ставками, полученными от известного жеребца-производителя и разных кобыл. Причем, торговали не только элитными представителями пород, но и нечистокровным молодняком - на мясо. Килограмм конины фабриканты-колбасники равняли в стоимости с килограммом сливочного масла. И сегодня спрос на качественную конину очень велик. Без добавки конины не обходится производство многих деликатесных соротов колбасы.
Осенью 1843 года в Тамбове завершилось начатое по указу императора Павла I (от 7 января) строительство земской племенной конюшни, которая позже получила статус государственного завода. Это стало продолжением начатой в середине XIX столетия реформы государственного коннозаводства. До 1833 года в империи существовало около 1400 частных конных заводов, и примерно 10 армейских ремонтных заводов, где занимались улучшением пород лошадей для царской армии. После уже упомянутого Указа 10 апреля 1843 года был основан Государственный департамент коннозаводства, который в 1881 году возглавил граф И.И. Воронцов-Дашков, владелец одного из крупнейших в стране конных заводов, расположенного в его имении Новотомниково в Тамбовской губернии. Его стараниями число ипподромов в Российской империи было увеличено до 59 (из них 4 находились в Тамбовской губернии). Сумма разыгранных на ипподромах призов увеличилась со 110000 до 2775000 рублей. Число испытаннных на ипподромах лошадей к 1905 году увеличилось до 29000 голов.
Разумеется, такие результаты, отнюдь, не были случайностью. Огромное внимание уделялось работе на местах. К примеру, в Тамбовской губернии работами по улучшению ремонтных, кавалерийских и местных упряжных пород лошадей ведала специальная комиссия во главе с вице-губернатором Замятиным. По особому распоряжению столичных властей для тамбовской земской конюшни в Англии и Германии были куплены 180 чистокровных жеребцов-производителей. (Сегодня на всю Тамбовскую область их наберется не более 30-и. Их солидный возраст, по словам специалистов, уже через три-четыре года сделает их "нетрудоспособными"). Через третьи руки попадали в губернию и знаменитые рысаки из конюшен графа Орлова-Чесменского. Поначалу услугами земской конюшни по улучшению конских кровей пользовались коневладельцы исключительно помещичьего звания. Позже эту возможность получило купечество и богатые сановники. Земская конюшня стала настоящим подарком для губернского ипподрома. Потомки лучших производителей быстро вытеснили с его дорожек резвых, но, увы, беспородных "саврасок". Известно, что первым русским рысаком-рекордсменом , блеснувшим своей резвостью на ипподроме Московского бегового общества, был жеребец по кличке Лебедь, рожденный в Лавровском конном заводе Тамбовской губернии. Своими рекордными выступлениями на конных соревнованиях 1829 года он принес своим владельцам призовых сумм на 1 миллион рублей. Лебедь стал родоначальником прогрессивной линии орловской породы.

И О СЛОНАХ ...

В 1904 году в расположенном недалеко от Ржаксы конном заводе Афанасьева появился на свет резвейший рысак Европы - серый жеребец КРЕПЫШ За пять лет с 1907 по 1912 год КРЕПЫШ установил на ипподромах Москвы и Санкт-Петербурга 13 рекордов. Пик резвости "Короля русских рысаков", как окрестила Крепыша столичная пресса, на классической дистанции в полторы версты (1600 метров) составлял 2 минуты 6 секунд. Довольно долго он был вне конкуренции, пока не уступил в решающей схватке гнедому рысаку-американцу по кличке Дженераль Эйч.


ДАЛЕЕ

Тамбовские рысаки под управлением русских наездников до 1889 года ставили предельные рекорды на ипподромах Европы. Последним резвейшим дореволюционным рысаком из Тамбовской губернии был гнедой жеребец Злой Гений, рожденный в 1914 году в конном заводе Н.В. Лежнева (сегодня Лавровский к/з.).
Особо славился в те годы Новотомниковский конный завод, хозяином которого был граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1837-1916) - "главноуправляющий коневодства России". Заняв в 1882 году по просьбе императора Александра III, при котором он был начальником охраны в чине генерал-адъютанта и министра двора, еще и должность главноуправляющего государственным коннозаводством, Воронцов-Дашков открыл новую эпоху в призовых бегах. Именно так оценивалась его 16-летняя деятельность на этом посту в преподнесенном ему приветственном адресе, подписанном более чем двумя десятками известных в России конезаводчиков. Хотя времена, когда другой известный деятель граф Алексей Орлов награждал победителей рысистых бегов лишь сдобными калачами, миновали, но призовые суммы на бегах и скачках на ипподромах Российской империиоставалисьвсе еще довольно незначительными. Воронцов-Дашков добился их увеличения в десятки и сотни раз. Резко возросла стоимость лошадей на частных конезаводах.
Узнав о высоких суммах призов на бегах в России, в империю устремились из-за океана предприимчивые владельцы американских рысаков. Значительно уступая орловцам в экстерьере, американские рысаки превосходили их в резвости и стали забирать все призы. Одними из первых прибыли со своими рысаками из Америки в Россию семейство наездников Кейтонов - отец и сыновья. Основав свою призовую конюшню и наладив производство более совершенных и легких двухколесных качалок на резиновом ходу, они вскоре стали фаворитами на ипподромах Москвы и Санкт-Петербурга. Был год, когда Кейтоны заработали за сезон более 300000 рублей, выиграв, практически, все призы. Среди конезаводчиков России началась паника. Раздавались даже требования запретить выступления американцев в России. Страсти погасил главноуправляющий государственного коннозаводства России И.И. Воронцов-Дашков. Призы разделили на две группы. Группа закрытых призов была выделена для розыгрыша между владельцами орловских рысаков. Сам граф отдавал предпочтение американским рысакам: "Единственным критерием качества лошади я считаю призовой столб". Воронцов-Дашков предпринимал активные действия по распространению американских рысаков и скрещиванию их с чистокровными орловскими кобылами.
Перед началом Первой Мировой и на тамбовском губернском ипподроме появились первые рысаки из Америки. Заокеанские резвачи запрягались в более удобные двухколесные тележки-качалки. Тогда же членами бегового общества был организован тотализатор, который принимал ставки и выплачивал выигрыши на бегах и скачках. Большой четырехлетний приз или Тамбовское дерби приносил победителям до 10-15 тысяч рублей. В то же время были установлены предельный возраст для начала испытания скаковых лошадей - 3 года и основная дистанция - 1600 метров. Прежняя "обитель страстей" - тотализатор - до наших дней не сохранился . Он сгорел при пожаре вместе с историческими деревянными трибунами ипподрома Тамбовского скакового общества. Весной 1914 года на губернском ипподроме в Тамбове прошли последние большие бега помещичьих лошадей. Первый приз взяла кобыла Купля братьев Афанасьевых. Полторы версты она пробежала за 2 минуты 21 секунду.
17 июля 1918 года Председатель Совнаркома Владимир Ульянов-Ленин подписал Декрет о национализации всех частных конных заводов, лошадей с родословной и ипподромов. Советское правительство объявило коневодство делом государственного значения. Потери конского поголовья в Первую мировую и Гражданскую войны по масштабам сравнивались с человеческими. Непрерывные экспроприации многочисленных разноцветных армий сократили количество лошадей в губернии в пять раз. Новым хозяевам барских заводских конюшен приходилось начинать, практически, с нуля. В августе 1918 года при Комиссариате по делам национальностей была создана чрезвычайная комиссия по спасению чистопородных лошадей. К сожалению, из-за недостатка знающих специалистов многие породные ветви пресеклись.
Крестьянские хозяйства организовывались в кооперативные коневодческие товарищества. Первыми всемирно известными советскими конными заводами стали Новотомниковский и Лавровский заводы в Тамбовской губернии, Старожиловский - в Рязанской, Прилепский и Шаховсой - в Тульской, Хреновской - в Воронежской губернии и ряд других. Среди прочих мероприятий по восстановлению тамбовского коневодства в губернии снова стали проводиться конные выставки-ярмарки. Первая такая ярмарка состоялось 14 октября 1920 года в День урожая и коллективизации. К этому моменту в стране насчитывалось уже 30 конных заводов и 28 ремонтных государственных заводских конюшен. К концу 1923 года были восстановлены еще 11 конных заводов, в которых содержалось около 8 тысяч чистопородных лошадей с родословными. На этих выставках, масштабы которых год от года росли, пропагандировались последние достижения зоотехнической науки, выявлялись чемпионы породы, лучшие работники принародно награждались премиями и дипломами. С 1972 года выставки прекратили свое существование, хотя показаний для этого нет. Напротив, сокращение численности лошадей требует более строгого отбора для воспроизводства поголовья, отвечающего требованиям современного сельского хозяйства и спорта.
Не только в Тамбове, но и в уездных городках Козлове (ныне Мичуринск), Моршанске, Токаревке поводились в те годы бега, в которых принимали участие лошади местных колхозов и совхозов (к сожалению, в 70-е годы беговые испытания там прекратились). 1922-23 годы - период нового комплектования заводов. Однако еще долго тамбовский ипподром не имел даже собственных конюшен и необходимое количество денников для размещения прибывающих на испытания лошадей снимал у Госконюшни.
Великая Отечественная война нанесла большой урон российскому коневодству. На фронтах погибло около 8 миллионов лошадей. Бесценные представители пород из конных заводов Украины и Белоруссиибыли вывезены оккупационными войсками в Германию. Тех лошадей, которых удалось эвакуировать из оккупированных врагом территорий, размещали по конным заводам и Госконюшням в глубоком тылу. В период с 1943 по 1945 годы партия эвакуированных чистокровных лошадей была завезена в Тамбовскую государственную заводскую конюшню. Этими работами лично руководил маршал Семен Буденный (по его указанию в 1921-48 годах в конных заводах Ростовской области была выведена особая верховая Буденновская порода лошадей).
Большая перестройка ипподромного хозяйства началась в 1946 году с приходом нового директора А.Ефремова. При нем была в очередной раз отстроена новая деревянная трибуна для посетителей ипподрома. Работа оживилась, к концу 50-х годов на нем было испытано более полутора тысяч голов племенных лошадей. В советское время тамбовский ипподром не раз перестраивался, а в 70-е годы нашего столетия он был заново возведен из кирпича. Новый проект предусматривал более вместительные двухярусные трибуны. Ипподром обслуживали 7 тренировочных отделений на 150 голов лошадей. В личное пользование было продано 24 тысячи лошадей, восстановлено 15 племенных конеферм.
Объявленный в 60-е годы курс на укрупнение и механизацию сельхозпредприятий едва не поставил крест на уездных ипподромах. "Излишек" конского поголовья, в соответствии с безумными директивами кукурузных реформаторов, забивался и перерабатывался на кормовые добавки свиньям и птице. Последовавшие после смещения Хрущева грозные постановления ЦК и Министерства сельского хозяйства о необходимости увеличения производства племенных и спортивных лошадей по сути спасли отрасль от уничтожения. Количество лошадей в хозяйствах области увеличилось до 53 тысяч голов. Пик формы тамбовских коневодческих хозяйств и областного ипподрома пришелся на начало 80-х.
Сегодняшний коллектив Тамбовской госконюшни с ипподромом делает все возможное, чтобы поддержать предприятие в рабочем состоянии. Однако, производственная и финансовая деятельность ипподрома напрямую связана с работой конных заводов, для которых наступили трудные времена. По этой же причине сегодня переживают тяжелый кризис пензенский и курский ипподромы. С молотка идет имущество Раменского ипподрома, всепогодная дорожка которого считается самой резвой в России. Из года в год сокращается количество коневодческих хозяйств, поставляющих лошадей на испытания на Тамбовский ипподром. Ни для кого уже не секрет, что из сотрудничавших с ипподромом им С.М.Буденного 10-15 крупных коневодческих хозяйств (своих лошадей на испытания в Тамбов отправляли крупнейшие конезаводы "Культура", Александровский, Чесменский, Хреновской, колхозы "Прилепский", "Шеховской", рязанский ВНИИК) в настоящее время полноценно работают одно-два. Диспаритет цен на материалы, корма, энергию и энергоносители, и собственно продукцию знаменитых на весь мир Hовотомниковского и Лавровского конных заводов стал причиной того, что те по бросовым ценам (800-1000 долларов) вынуждены продавать чистокровных лошадей, чтобы хоть как-то поддержать производственный процесс.
Несмотря на оптимистические заявления некоторых сельскохозяйственных руководителей, неспециалисты уже понимают, что промышленное коневодство в России переживает жестокий кризис. Поголовье чистокровных лошадей на Тамбовщине сокращается катастрофическими темпами - до 800 голов в год.

бла-бла-бла-бла

DIXI

Re: Столетие Крепыша
Да... Как в книге Дж. Филлиса: "Я выбираю коней не обязатльно красивых, т.к. одни кони красивы стоя и ужасны в движении, а другие наоборот. Я предпочитаю последних." Конечно, неточная цитата, но суть передаёт.

Re: Столетие Крепыша
Если бы Chestnut не открыла тему про Крепыша, то и замечательно-познавательный трактат Фотомика мы бы не прочитали. Так что спасибо ей хотя бы за это!

Re: Столетие Крепыша
a кто его опошляет?! Вы что?! Когда я говорю "красота неземная" - это именно это и значит. Это значит, что я считаю, что лошадь действительно красивая! Почему у нас везде любят искать какой-то потаенный смысл?!