Облако сигаретного дыма, выпущенное в пространство комнаты, быстро осуществляло экспансию пространства, смешиваясь с запахами ванили и свежих роз. Что-то завораживающее было во всём этом: вот так лежать, свернувшись калачиком, и смотреть, как он курит, хотя, признаться, ненавидела этот запах и, в то же время, любила, ибо являлся частью его. Просто лежать и слышать такое близкое тепло, не ожидая ничего, что могло бы спугнуть такое хрупкое и ненадёжное счастье. Просто жить сейчас, ибо потом может уже не быть. По-кошачьи выгнулась, разминая затёкшие мышцы, и поманила к себе. Душистое облако тепла обожгло кожу, от прикосновений кружилась голова. Он приносил в жизнь праздничные краски и фейерверки, отзвуки которых ещё пару недель гремели в её голове, он был для неё наркотиком, дозу которого с каждым разом нужно увеличивать. Это пугало, но в то же время манило, как запретный плод. С каждым разом эта зависимость становилась всё сильнее, а возможность выйти из-под её влияния всё меньше, но омут в глубине его зелёных глаз манил с каждым днём всё сильнее, и, заглушив голос разума, с каждым днём она погружалась всё глубже, отдавая себя без остатка и не прося ничего взамен.

Прикосновение холодного ночного ветра, проникшего сквозь открытую форточку, скользнуло по разгорячённой спине – вздрогнула и прижалась сильнее к его теплому боку, чувствуя, как напрягаются и расслабляются его мышцы под кожей. Сильные руки сомкнулись за её спиной, ограждая от холода и становясь стеной между ней и остальным миром. Так она готова была провести всю оставшуюся жизнь: не нужно ничего, только эта тишина ночи, запах его кожи, смешанный с еле уловимыми нотками табачного дыма, спокойствие и тепло, которым он так щедро делился с ней. Сложила руки на его груди и, положив на них голову, заглянула в глаза.

– Ведь у нас всё будет хорошо, правда?

– Правда, малыш.

Успокоенная, с улыбкой уснула у него на груди, мысленно радуясь наступающему утру.