Книга о том, как не надо!
Какой нельзя быть матерью, какой никогда и ни в коем случае нельзя быть дочерью. О втором, наверное, больше.
Да, вне сомнения, у автора были равнодушные к ней родители, увлеченные своей жизнью, своими персонами, не дочерью. Правда, это чуть ли не единственное плохое, что можно сказать в их адрес. Были разнообразные претензии, но все они сводились к тому, что никто автора не любит, а именно поэтому все вокруг идиоты, глупцы, негодяи, с низкой культурой и образованием. А она сама себя любит. Поэтому она, и только ОНА - образчик интеллигентности, высокой духовности, благородия и всего превосходного, что есть в мире.
Родители ошибались, оба. Что мама, что папа. Брат тоже поступал мерзко, вне вопросов. Но... К моменту написания книги, автору завалило за сорок лет. И в свои сорок автор помнил все, просто ВСЕ даже самые мелкие обиды, нанесенные ей родными. И ненавидела всех родных за те обиды. Сами же обиды она холит и лелеет, относясь к ним, как к маленьким детям, просто "грудью вскармливая" каждую мелочь, на которую иные не обратят ни малейшего внимания.
Мама. Мама в книге чудовище. Автор не особо стесняется в выражениях, описывая ее скудоумие, низкую культуру. Но даже сквозь поток помоев понятно, что мама не шедевр, конечно, но не многим-то хуже, чем у других: не пила запоями, не водила в дом мужиков-любовников, не была наркоманкой, кормила и одевала (уж как могла/считала нужным) дочь. Впрочем, что бы мама ни сделала, чем бы не помогла своей дочери, в ответ получала только одно: нет, не обвинение в ошибке, а обвинение в умышленном издевательстве над дочерью. Всегда. Постоянно. Когда она жалела погрусневшую дочь - это ошибка/лицемерие/издевательство. Когда она разрешила малолетней дочери жить с парнем в ее, маминой, квартире - это форменное издевательство. Когда она за свой счет приобрела для зятя и дочери машину - это грубейшая ошибка. Когда машину за счет мамы сменили на лучшую - это просто форменная глупость. Ну хоть за квартиру, купленную для дочери, сказали спасибо. Но какое-то жиденькое и неубедительное. Впрочем к теме квартиры автор вернется, облив вновь маму грязью за то, что она посмела спросить про то, когда же ей отдадут деньги за ВТОРУЮ квартиру, которую за счет мамы купили дочери.  У мамы не было в принципе ни одного верного поступка. Запретили? Сволочи, диктаторы! Разрешили? Сволочи, тряпки, скудоумы! Как бы не поступила мать, автор свято уверен, что поступить она должна была с точностью до наоборот. Но вот что очевидно и забавно: если б мама поступила таки наоборот, она все равно была бы не права. Если бы она не впустила в свою квартиру к малолетней дочери ее молодого человека, она была бы ханжой, воспевающей в своей книге абсолютную ложь, и слыла бы разбивательницей первой любви, разлучницей и гнилым насквозь человеком. Ну не дали маме шанса стать хорошей. Не факт, что мама старалась быть таковой, но и не верю я в то, что не старалась.
Отец. Отец - тряпка и моральный урод, который способен любить только маленького пупсика. Тут начинаются несоответствия. Автора, Катерину, никто ж не любил. Никогда вообще. Ну, может, чуточку первый муж, а потом, вроде как, и второй. Но родители точно никогда! Погодите же! Про отца было сказано, что он РАЗЛЮБИЛ! При чем разлюбил подростка. Значит до того любил, получается? А как же никто и никогда? Вопрос! А вот о любви ребенка к отцу как-то не очень было сказано. Зато у папы тапки "пованивали". Автор вообще нежно любит это слово. То тапки "пованивают", то вещи бывшего мужа. У Катерины весь мир упорно "пованивал". У меня тоже такое бывало в детстве: намажешь нос "звездочкой" и все, что нюхаешь имеет один и тот же запах: той самой "звездочки".
Первый муж. Шуричек. Дегенерат и тряпка. Сволочь такая, любил ее всю жизнь, отпускать не хотел! Но то ли сила преклонения пред автором была недостаточной, то ли методы избрал неверные, автор, душа нежная, его разлюбила. А за компанию пошла в загул, о чем, честная, сообщала мужу. Вот ведь какая штука получается? За то, что родители были с ней предельно честными (сквозь призму их восприятия, разумеется), она их порицает. Дескать, не смогли они учесть, какую мощную душевную травму ей, благородной и несчастной, они наносят. А сама не желала врать мужу. Ведь честная, влюбилась который раз. А то, что мужа, которого она, якобы, жалела, наверняка наизнанку выворачивало, это как-то не может быть. Ибо на душевные страдания способен лишь автор. И никто и никогда больше. Ну еще капельку способны на душевные страдания те, кто автору непосредственно симпатичен. А вот кто не симпатичен, те объявляются людьми не способными проявить человеческие эмоции и реакции. С чего вдруг?
Брат. Не, вопросов нет, идея с изучением анатомии на сестре - это ахтунг! И ни разу не меньше. Но зато он спился! Во! Всеобщее ликование! Получил по заслугам! Так ему!
И вот подводя итог повествования автора о "старой жизни", у меня лишь один вопрос: ну как же Вы, автор, выросли среди этого бездуховного, тупого, некультурного быдла такой королевишной-то благородной, с тонким вкусом и великолепными манерами? Ну как же чудо-то такое вообще могло произойти? Так не бывает, право слово! От осинки не родятся апельсинки...
Второй муж. Женя. Умница-разумница! Само благородие и способность оценить тонкость натуры. Вот тут не лучшие слова произнесу, но чертовски любопытно. К моменту встречи Катерины и Евгения, болезнь Кати дошла до уровня психических отклонений, даже физических. И он влюбился. С первого взгляда. Навсегда! В человека с психическими отклонениями. Вопрос очевиден?
Дочка. Алиса. "Лучик черноглазый". Лучик в восемнадцать лет был выселен в отдельную квартиру от мамы, автора, разумеется. Лучик устраивал пьяные гулянки в этой квартире, а мама "предоставляла свободу" восемнадцатилетней дочери. Кстати, своей маме она высказывала в книге претензию о том, что мама не запретила ей в 17 лет жить с мужиком. А сама? Конкретного мужика у дочки не было, это факт. Была орава гулящего народу. Разница, разумеется, принципиальна! При чем 18-летней девахе квартира была предоставлена уже не в советское время, где наркомания, например, не так развита была, как сейчас. Дочку что-то свыше уберегло от прибытия в ее дом под видом "друга и гостя" наркодиллера. Кстати, те, кто "подсаживают" на наркоту охотятся за такими, как Алиса в восемнадцать: девочек при небедных родителях, со своим жильем, да еще и тех, за кем не следят пристально. Самое то! Впрочем, автор родился явно под счастливой звездой: и тут ей повезло. Повезло в том, что очевидного не произошло. Слава Богу!
Еще о дочке. В книге же, в "дневниковых" записях было сказано про Алису, которая сидит голодная и без денег, которая напрашивается в гости, чтобы поесть мяса. Что же делает "любящая" мать? Она, прекрасно понимая, что ребенок просто голодный, оправдывает себя тем, что девочка не работает и не учится, а второму мужу (столь чуткому и замечательному, и понимающему, разумеется) будет не очень приятно видеть Алису у них дома, пропускает слова ребенка мимо ушей. Это ли не эгоизм? Это ли не отсутствие родительской любви? А автор свято уверен, что любит дочь! И этот человек, так сетующий на отсутствие родительской любви и понимания, так же легко плюет на своего голодного ребенка, ради чужого, между прочим, мужика. Сама тонкость и благородство, никак не меньше.
Алиса, в результате, едет к самодуре-бабушке. А та, в свою очередь, с высоты собственного воспеваемого автором эгоизма, кормит внучку и дает ей еды с собой. Правда, в этом бабушка тоже не права, ибо портит воспитательный процесс, затеянный, безусловно любящей, мамочкой... Я про осинку и апельсинки уже говорила, кажется, да?
К чести, кстати, матери автора книги, Галине Щербаковой, мама, зная о публикации книги и о ее содежрании, не стала ничего говорить дочери. Мало того, Катерина Шпиллер до сих пор уверена, что мама сего откровения не читала.
Подводя итог буре эмоций, которая вызвала эта книга.
Благодарна я за книгу автору. Очень благодарна! Я понятия не имела, кто такая Галина Щербакова до прочтения книги ее дочери. Я не одна, полагаю, "повелась" на название, на будоражащую уж не одно поколение тему отцов и детей. Я села читать эту книгу в надежде лучше разобраться в своих непростых отношениях с мамой. Но с первых страниц я поняла, что книга не "про меня", а скорее "про маму". Ну очень похожий старт был у моей мамы и у главной героини. И последствия многие аналогичны. Но я безумно счастлива, что моя мамочка не выросла в такое эгоистичное чудовище, как автор этой книги. Спасибо моей маме и тому высшему, что давало ей силы и, с самого раннего детства, мудрость и умение не замыкаться в собственном негативе, не лобызать свою обиду, не холить в неге свою ненависть, а быть такой, какая она есть. Да, как мама, она ошибалась, ошибается и сейчас. Да, порою я обижаюсь на ее ошибки. Но после прочтения этой книги, я поняла в свои тридцать лет, что у меня еще замечательная мама, порядочная умная женщина. Я благодарна судьбе и маме за то, что она не похожа на автора этой книги. И я благодарна автору за то, что мне показали, как оно могло быть с моей мамой, но, слава Богу, не стало!
Так что книга эта, пусть совсем не так, как я ожидала, но помогла мне разобраться в отношениях с мамой. В моих мозгах, хотя бы, все устаканилось. Сегодня я отдала эту книгу почитать моей маме со словами: спасибо тебе за то, что ты не стала такой, как автор этого произведения. Мама была удивлена. Я редко говорю ей хорошие слова, к сожалению...