Ходим пасти вместе с Юлькой Филициной и Гурзуфом. Накупаем, вернее она накупает всяких вкусностей, и едим все вчетвером: Серый и Гурька траву, а мы с Юлькой шоколадные рулеты с клубничной начинкой запиваем кока-колой.

Гипс ужасно не любит, если ему дуют в лицо. Он сразу становится жуткой крысой – прижимает уши и страшно скалится.
Еще он не любит мыться. Особенно под шлангом. Особенно голову.

Я держу его перед мордой, а Юлька замывает. Чем ближе голове, тем отчетливее Серый пиафирует и пытается сбежать из под шланга. В конце концов вода попадает коню на морду и он стартует, швыряет меня на дверь, я падаю ему под копыта, надо мной проплывает серое брюхо и больно ноге. Серый убегает широкой рысью. Юлька очень бледная наклоняется надо мной "Сиди здесь. Никуда не ходи. Я сейчас приду".
Я посидела-посидела. Но скучно же. Потихоньку встала. Пошла. Надо же помочь его поймать. Около конюшни вижу Юльку с Серым в поводу.
Большую кровавую дырку на моей голени я обнаружила только к вечеру. Залили йодом. Шрам остался до сих пор. На бедре был синяк в форме копыта. Хорошо, что Гипса за день до этого расковали.

Мы ездили в центре круга и полил дождь – а это же вода и прямо на голову. Гипс подхватил и утащил меня в переезд. Мокрый повод выскальзывает из рук. Я еле-еле останавливаю его, спрыгиваю и затаскиваю в ближайшее рысачье отделение, потому что боюсь, что он промокнет или снова подорвет. Мы стоим с ним в полумраке, рядом какие-то рысачники и вода потоком стекает с крыши.

У Юли где-то есть видео кассета. Она приехала на конюшню с Алисой. Я шагаю на Сером, а Алиска сидит впереди меня. Волнуюсь, и Гипс тоже нервничает. Потом Алиса одна на седле, я вожу коня в руках. Когда она сползает на бок, то начинает хихикать. Пока сидит ровно – спокойная и серьезная, только кренится на бок – сразу ржет. Очень смешная.

Серый очень хорошо держит денник. Отбивать его – одно удовольствие. У него всегда большая гора опилок. И он на ней как король. Одна беда – он очень любит ложиться головой в какашки – морда почти каждый день вся желтая.

Юлька моет ему хвост с шампунем. Стрижет его налысо, оставляя только челку.

Гипсу периодически что-то втирают в ноги, и они у него то зеленые от золотистого флюида, то желтые от йодистого линимента.

Я учусь гонять на корде. И в срочном порядке свистеть, потому что на свист и на «ооооля-ооооля» он успокаивается.
Кроме того, нужно свистеть, чтобы он не влетал в двери денника.

Еще они играют. Юлька пытается схватить его за уши, а он уворачивается и мотает головой.
Юлька шагает по вольтику на плацу. Подает руки с поводом к ушам Серого. Гипс теряется и останавливается. Набирает повод – бежит, отдает к ушам – остановка.

Моя начальница конкуристка. Ну и я тоже. А Гипс не очень. Он неплохо прыгает, но в основном за счет силы прыжка. Техника у него специфическая, он подбирает под себя ноги, прыгает грудью вперед. Периодически вынося ногами жердь. Но зато он не закидывается и не обносит.

Поздний вечер. Зима. На плацу препятствие. Немножко идет снег. Мне отстегнули стремена. Посадили после проката. Стоит чухонец с заложением, где-то 110-120. Гипс прыгает все вместе. Он сначала долго стоит и переминается метрах в десяти от барьера. Потом стартует, толкается за метр перед жердью, ооочень долго летит, я со всей дури бьюсь о переднюю луку на приземлении и потом мы где-то полкруга - круг тормозим. То есть я в принципе не могу угадать, когда он оттолкнется, я все время отстаю от него, колени уже не держат, потому что все силы уходят на то, чтобы попытаться его удержать перед препятствием, чтобы он не несся. Чтобы тихонечко. Препятствие стоит довольно близко к ограждению плаца, и мне все время кажется, что он не повернет после прыжка, а сиганет и его тоже. Эдакой системой.
"Еще раз!"
Серуша. Ну пожалуйста, ну не стой. Ну давай еще разок. Ну последний
Старт. Полет. Торможение. Остановка.
"Еще раз!".
И этих последних раз было много. Не помню сколько. Но много. И я отказалась. Я сказала, что больше не пойду. Мне сказали, что я уволена, и чтобы отшагивала и собирала вещи. Я шагала Серого и прощалась с ним. Он пыхтел и тоже был рад, что все закончилось.
Покойная Света, которая там была, сказала: Ну вот что ты орала? – Мне больно. Я ударилась. – Ну орать-то зачем. Сказала бы спокойно.
В общем я не помню, как меня простили. Но простили. А я еще долго не могла сидеть нормально.

Шагаем по плацу на свободном поводу. Юля – "Вот как идешь – заходи на препятствие. Повод не набирай". – Я честно захожу. Гипс взлетает как обычно над препятствием, а я зависаю на одном стремени, зацепившись второй ногой только в районе пятки за крыло. На приземлении кое-как успеваю ухватиться руками и вернуть себя в седло. Круг тормозим.

У меня безобразная посадка. Я сижу как туалетный крючок и меня невероятно колбасит. Меня решают посадить.

Серый напрыгивается на корде на маленькой жердочке. Я сверху без стремян и без повода. Для балласта. Руки в стороны. Упала. Юлька ржет – "Бутылка! Бутылка!" Пыхтя вскарабкиваюсь обратно. Опять падаю. "Бутылка! Бутылка!" Третий раз теряю равновесие после прыжка. Неумолимо соскальзываю вниз. Попа перевешивает. "Не хочу нести третью бутылку! У меня денег нет!" И как человек паук, цепляясь за серую шкуру и гриву, взбираюсь обратно в седло.

Опять на корде и без стремян. Сашка с Оксаной Калашниковой учат меня работать поясницей. Была бы ты постарше, я бы тебе как следует объяснила. Ну как Майкл Джексон.
Потом Шурик гоняет меня – офп. После 40 минут без стремян, приседания, подтягивания, пистолетики. Я вползаю по подъемнику наверх и шиплю на него: Ненавижу!...

Мы рысим с Серым и кто-то говорит, то ли ОльИванна, то ли Бригада: "Хорошо смотритесь"
Мы хорошо смотримся. Я очень горжусь.

Идем коротким галопом, а Юлька Филицина рядом рысит на Гурзуфе. Обсуждаем, какой у Серого чудесный галоп.

Серого выпускают в леваду в месте с Гошей. Он бежит, высоко вскидывая ноги по хрусткому ослепительному снегу. А Галант черной тенью скачет рядом.

Прихожу с утра. Гипс с совершенно безумными глазами смотрит на меня и потом заглядывает в соседний денник. Там маленький жеребенок. Большая латвийская кобыла Мица ночью ожеребилась. Малыша назовут Хмель.

Едем с Серым по плацу и тут из кустов выходит толстый камагинский хряк. Он, похрюкивая, начинает трусить между препятствиями. Его пытаются прогнать, лошади шарахаются в разные стороны, а он ловко увертывается и довольно долго семенит свинской рысью. У меня стойкое ощущение, что Гипс сейчас от страха упадет в обморок.

У Гипса колики. Он копает и ложится. Я мечусь вокруг. Надеваю в итоге на него недоуздок, веду в лазарет. Навстречу наш врач – "Ой как хорошо – а вот у него колики". - "Ну шагай". - "Его в лазарет?" - "Нет. Твоя Юля мне много должна, я его не приму".
Я шагаю и реву. В совершенных соплях меня застает Юлька – ведем его к другому вету.

Потом его продают.
Перед продажей Филицина фотографирует нас с ним. Я вскарабкиваюсь на него в деннике и прижимаюсь щекой к шее. Фотоаппарат у нее воруют по дороге. Вместе с пленкой.

Мы встречаемся снова, потому встаем с Галантом и Вифором в Серебряный бор. В деревянную конюшню на конце длинного полуострова в Строгино. Серый водит табунчиком гнедую кобылу Тайгу (или Танго?) с жеребенком, она снисходительно его терпит, а он как может гоняет от нее жеребцов, охраняет ее покой.

Ходим купаться. Серый очень хорошо плавает. И смело заходит в воду.
Первый раз я вижу как плавают с лошадьми – Юлька заходит на Сером в воду и они проплывают небольшой полукруг. Она признается, что не умеет плавать. А как же ты? - Ну вот так. За лошадь держусь.
Где-то у его тогдашней хозяйки наверное сохранилась фотография, где мы с ним плывем.

Очень много скачем. Практически все время. Периодически берем Серого.
Отъезжаешь подальше от конюшни, разворачиваешь его, хватаешься за теплую шею и вперед, делать прическу, цепляясь волосами за еловые ветки.

С прокатом едем по полуострову. Уже в сторону дома. Дима не стравляется с Серым. Мы кричим "Шпрунт! Шпрунт!" Но Дима вцепился в повод, а Гипс уже мчится к дому и скрывается за поворотом. Мы едем за ними. По следам на дороге видно, что Гипс оборвался и рядом поваленное дерево, около второго накренившегося дерева – Дима.
Гипс около дома и очень тяжело дышит. Я шагаю его. Долго. Очень долго. А он пыхтит и не сохнет. Уже темнеет. С реки поднимается туман, из него выходит человек. Туман серым облаком цепляется за его ноги и волочится за ним по земле.

К нам приезжает какая-то очень-умная-девочка. Я в этот момент катаюсь на Серуше. "Он у вас трензеля боится". Перестегивает мне повод от железки к капсулю. Я мысленно с собой прощаюсь. Но мы едем. Серый очень удивляется и бежит аккуратно. Мне сначала неуютно, но потом становится спокойно.

Потом его продают еще раз.
Потом наверное еще.
В конце-концов он оказывается с уголке Дуровой.

Я приехала к нему в гости один раз. Зимой.
Почему-то я решила, что Цирк на Цветном бульваре и уголок Дуровой – это одно и тоже. Подняла всех на уши в цирке. Очень долго его искали в цирковых конюшнях. Потом я сообразила, что он вообще-то в другом месте.
Пока добралась, стало уже темнеть.
Я его не узнала. Господи, какой он маленький! Очень маленький. Уже совсем белый. С расползшимися авитаминозными пятнами на морде. В узком стойле, в котором он непонятно как разворачивался и совсем не ясно как лежал. А с двух сторон над ним склоняются огромные морды владимирцев. Он крысится на своих соседей, а они нагло лезут сверху прямо к нему в кормушку, чтоб отнять привезенную мною морковку. Я плачу какие-то деньги и седлаю его. Мы выходим и делаем пару кругов по темному зимнему парку. В основном шагом. Мне не хочется его гонять. К тому же мне не по себе от того, что так близко ездят машины. К нам выходит девочка, которая там за тренера. Мы стоим, болтаем о том, о сем, а у нее постепенно лезут глаза на лоб. "А что ты делаешь, чтобы он стоял?" "Ничего". Улыбаюсь. Он действительно не любит стоять. Сейчас. Трогаю шагом, подаю руки к ушам – остановка. "Ну где ж ты раньше-то была?! Он у нас столько людей потерял". Смеемся.
Мы идем к дому. В узкие двери. Я провожу его, посвистывая. За спиной шепчутся. "Смотри-смотри, как заходит". Он под свист аккуратно заводится в денник. Над ним снова зависают две огромные темно-гнедые морды.

Юлька пробовала его выкупить или поменять, чтобы отправить на пенсию. Но не вышло. "Это же мои детки, как я могу их продавать".

Года три назад к нам на ипподром пришла девочка Уля. Я случайно узнала, что она в какой-то момент ездила в уголке Дуровой и именно на Сером. К тому моменту у него была эмфизема в последней стадии.

В итоге, его то ли продали, то ли подарили в один из подмосковных монастырей.
А дальше только слухи.
Кто говорит, что там отличные условия. Кто-то, что ужасные.
У меня лежит телефон девочки, которая может мне рассказать о том, как он жил у Дуровой последнее время и дать координаты этого монастыря. Но я не хочу звонить. Не могу.
Я запомню его таким, какой он на этих фотографиях – гладкий, холеный, самый лучший и самый любимый прекрасный конь из сказки.

P.S. Хотите правду? Я вот писала все это, вспоминала, и никак не могла понять одну вещь: зачем все эти люди столько со мной возились? Тратили свое время и силы, чтобы что-то мне объяснить, чему-то научить? И ведь научили в конце концов. Вернее научила. Именно с этого времени, вероятно потому, что мое общение с лошадьми не ограничивалось покатушками, и зачастую езда верхом была тяжелым трудом, а не развлечением, я научилась любить лошадь просто так, за то что она есть. Радоваться, что она здорова, любоваться ею, переживать за нее, физически ощущая ее боль на себе. И это ощущение не прошло с годами, не приелось, а становится только сильнее. И мне кажется это очень большое счастье, которое вдруг мне было подарено Юлькой. Не будь ее, то я бы наверное бросила уже все это дело, увлекшись чем-нибудь другим. Я правда считаю, что иначе со мной было нельзя, что надо было искоренить мою природную лень и подростковый эгоизм, выработать безусловный рефлекс – кони – это труд, и кони – это важнее всего.
Самое смешное, что в обычной жизни я по-прежнему лентяйка и эгоистка, но когда прихожу на конюшню, в голове что-то переключается - я превращаюсь в деловую колбасу и практически забываю о себе.

комментировать

21 Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение.
22 Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать.
23 Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше;
24 а оставаться во плоти нужнее для вас.
(Фил.1:21-24)

комментировать

Выложила ролик из старых запасов. Очень сильно ужала, чтобы полегче был. Если кому надо, пришлю целиковый, он где-то 35 мб весит. Музыка красивая, песня красивая, видеоряд нравится.
Про Израиль и Папу.





Кто поет, не знаю. На диске есть список исполнителей, я всех перебрала, но все не то. Так что если кто знает, пишите.

комментировать

Однажды / Once

Genres: Musical, Drama
Released: May 16, 2007
Director: John Carney
Distributor: Fox Searchlight
Starring: Glen Hansard, Mark

комментировать

Вера — не есть формат нехватки доказательств. Такое заявление — есть первейший признак эпистемологического невежества. Любая форма доказательства, есть сугубо виртуальный концепт…

Христианская вера — это суть доверительных взаимоотношений, связь с Богом, а не предлагаемый неверием «столбняк» самоуверенности субъекта. Атеизм ведь есть банальный пароксизм кризиса самоидентификации личности… ©

Поэзия!
Уверена, если таким слогом проповедовать неверующим, они срочно все станут христианами. Хотя бы для того, чтобы понять, что же сие обозначает. Ну и чтобы избежать пароксизма кризиса, конечно...

комментировать

Пишет некая Ирина на JC.

Вероисповедания — это человеческое, и созданно людьми. Лично я стараюсь доверять первоисточнику информации. А первоисточник христианства — это Единая Равноопостальская Церковь. В настоящее время нет таковой. Дальнейшие расколы в церкви — это искажения информации и толкования ее — человеческое. Вот недавно взяла для интереса почитать Евангелие от Иоанна изданное сектой, и обнаружила что в нем нет самого главного — нагорной проповеди, и еще много вырезано из жизни Христа. Ну разве это не искажение информации?


Рыдала.

комментировать

Мне сегодня мущина в метро место уступил. Посмотрел внимательно на мой кулончик и встал, галантно пропустив меня сесть. С виду араб. Филосемит?

комментировать

Второй день грызусь с начальником. Меня его творческие поиски задолбали уже окончательно.
Рисую новый проект. ПЕРВЫЙ РАЗ. (Без инженерного образования, если кто не помнит.) Он мне показывает как, я потом рисую. Не просто говорит, а ПОКАЗЫВАЕТ. Т.е. сам рисует пример, потом я делаю дальше.
На следующий день показываю ему готовый чертеж, он начинает возникать, какого лешего я нарисовала именно так? Я ему говорю: «Так ты же мне сам это нарисовал!!!» Не верит… Иногда он рисует мне не на чертеже, а на листочке бумаги. Такие листочки я сохраняю, чтобы смотреть как в шпаргалку. Когда он начинает очередную песню «так не надо было», я ему показываю листочек, который он нарисовал. В таких ситуациях он соглашается, что да, действительно, совсем забыл… Но не извиняется и продолжает давать другие советы как ни в чем ни бывало.


Вчера.
Он: ты считала витражи в том проекте, который мы рисовали полгода назад?
Я: нет конечно! Никогда такого не делала и даже не знала, что кто-то считает окна на подоснове.
Он: так надо было посчитать!
Я: С какого перепугу??? Никто указаний не давал. Мне больше нечем заняться, кроме как витражи считать? Мне бы и в голову не пришло делать то, чего я никогда не делала и не слышала, чтобы кто-то делал.
Он: Могла бы догадаться!
Я: ?????????????
Вообще-то мне миелофон не выдали на работе, чтобы я сидела тут про чужие мысли догадывалась. Если надо, сказали бы мне полгода назад, я бы посчитала. А про догадки — это к цыганам, а не к инженерам.


А сегодня вообще картина маслом.
Я: Надо решить, до какого этажа у нас будет четыре стояка, а с какого останутся только два.
Он: Ты что, два дня решаешь эту ерунду??
Я: Я только что задала этот вопрос. Вчера я и не задумывалась об этом, потому что делала другие вещи.
Он: Ну так надо было сходить и посмотреть в папке, как мы делали другой проект, чтобы посмотреть, как было сделано там.
(Уточняю, что тот проект они сдали еще до того, как я пришла сюда работать. И там даже обозначения и принципы проводки совсем другие, чем в моем проекте.)
Я: Интересно, как бы я должна была догадаться, что на корпоративном сервере оказывается есть какая-то папка, в которой я никогда не была, и не знаю, что там вообще находится?
Он: Могла бы догадаться. Или могла бы у меня спросить. Зачем ты вообще рисуешь эти стояки?
Я: Как зачем??? Ты же САМ мне нарисовал их на 1 этаже проекта полмесяца назад и сказал, что до определенного этажа их будет 4, а дальше - 2! Вот я и спросила тебя, где мне сколько их рисовать? Нужно же просчитать нагрузку, а потом только решить.
Он: Да эти стояки вообще будут не в трубных разводках, а на других чертежах!
Я: Так зачем ты мне их тогда рисовал-то??? САМ рисовал!!!
Он: А могла бы почитать нормативные документы!
Я: Зачем мне перепроверять слова начальника, который самолично рисует мне то, что я должна сделать?
Он: Да я вообще не там рисовал!
Я: А где?? Я делаю только одине единственный проект.
И т.п....

В общем, каждый день творческая мысль летает в прямопротивоположные дебри сознания, и я за ней просто не успеваю. Посоветуйте, как себя обезопасить от этого? Потому что ругаться я не хочу. А тупо соглашаться я тоже не хочу, потому что виноватая остаюсь всегда я.
Вообще-то он очень хороший и добрый человек, но к сожалению, свою вину он просто не способен признать, характер такой. Значит, нужно как-то сделать так, чтобы этого не допускать.
Пока я решила включать диктофон и записывать все устные советы и замечания, чтобы потом можно было включать и давать послушать, что он мне советовал накануне. Но новая фишка "надо было проверить самой" или "могла бы догадаться" мне не нравится. Потому что где именно и что именно проверять, я пока просто не в курсе. Это не говоря о том, что поиск этого займет просто уйму времени.

комментировать

Только что получила письмо-поздравление от Майл.Ру с круглой датой.


Добрый день, Sheva!
Ваш почтовый ящик был зарегистрирован 6 апреля 2003, в воскресенье, в 12:45. Эту дату мы помним, и сердечно благодарим Вас за использование Почты Mail.Ru.


Очень мило. Прям таки юбилей.

комментировать

39 А в пятнадцатый день седьмого месяца, когда вы собираете произведения земли, празднуйте праздник Господень семь дней: в первый день покой и в восьмой день покой;
40 в первый день возьмите себе ветви красивых дерев, ветви пальмовые и ветви дерев широколиственных и верб речных, и веселитесь пред Господом Богом вашим семь дней;
41 и празднуйте этот праздник Господень семь дней в году: это постановление вечное в роды ваши; в седьмой месяц празднуйте его;
42 в кущах живите семь дней; всякий туземец Израильтянин должен жить в кущах,
43 чтобы знали роды ваши, что в кущах поселил Я сынов Израилевых, когда вывел их из земли Египетской. Я Господь, Бог ваш.
(Лев.23:39-43)



То-то я думаю, и чего меня с утра так ломало на работу идти?

комментировать