Тонкий шелк простыней окутал ее обнаженное тело. Она сидела на пастели, обнажив спину и убрав с нее копну своих темных волос. Она была почти готова. Наконец-то она на это решилась, наконец-то нашла своего палача. Только ему она могла доверить самое дорогое, что у нее осталось: ее самую тяжелую ношу – ее крылья.
Он стоял в стороне и смотрел как-то отстраненно, словно завороженный таинством происходящего. Словно он и не участник его вовсе. Перья здорового крыла нервно подрагивали одновременно с плечами девушки. Она заметно нервничала, и лишь безобразный обрубок сломанного когда-то крыла оставался абсолютно безразличным к происходящему.
В комнате горел тусклый свет нескольких свечей. Тонкая рука девушки, немного дрожа, потянулась за бокалом красного вина, пригубив прохладу жидкости, девушка закрыла глаза, набрала полные легкие воздуха, и с шумом выпустив его, допила остатки вина залпом.
Палач в это время принес нож и положил его рядом с девушкой на пастель. Крылья Ангела не так сложно обрезать, как кажется. Не нужно ломать кости, лезвие пройдет сквозь них словно сквозь мясо. Несмотря на ощутимую прочность и несгибаемость, они остаются откровенно хрупки, если ангел, носящий их, вдруг решит от них оказаться. Перья все еще хранили пятна запекшейся крови, они так и не восстановили своего прежнего вида, после ее падения. Множество перьев на крыле все еще оставались помятыми кое-где порванными и перемазанными собственными каплями крови. Обрубок сломанного крыла до сих пор сочился кровью, когда девушка начинала сильно нервничать.
Приближался момент отречения. Дрожь тела девушки усиливалась, ладони ее покрылись холодным потом, она схватила с журнального столика бутылку с вином и сделала пару жадных глотков, будто это была последнее, что она пила в этой жизни. Струйка пролитого вина пробежала по ее подбородку, скользнула по шее и скрылась между обнаженными грудями. С силой брякнув стеклом бутылки о столешницу девушка обреченно бросила короткое «начинай» и приготовилась к концу. Он же, не торопился. Взяв нож в руку, он сел на кровать позади нее и еще несколько секунд не решался прикоснуться к крылам. Перышки все так же вздрагивали, он поднял ладонь и провел ее по уцелевшему крылу, оно дернулось, но тут же затихло. Нежный шелк пера щекотал ладонь, палач тянул руку вниз, ощущая внешнюю прохладу еще живого крыла.
Наконец, набрав в легкие побольше воздуха, он сжал рукоять острого ножа , чуть оттянул обрубок сломанного крыла и резким движением рубанул именно в том месте, где крыло утопало в спине. От резкой молнии боли девушка зажмурила хлынувшие слезами глаза, руки невольно сгребли черный шелк простыней. Резкая боль постепенно сменилась обжигающей стрелой, которая сначала резала, но с течением секунда все притупляла и притупляла боль, оставляя лишь горящий след, на фоне которого вытекающая из раны кровь казалась бегущей вниз по спине прохладой, исчезавшей в ложбинке между ягодицами, и впитывалась в тонкую ткань. Наступил черед второго крыла. Палач на секунду замешкался, ему показалось, как крыло застонало. Но тут же придя в себя, он резким движение оттянул крыло и рубанул. Он не рассчитал силу, а может, повлияло волнение, но ему показалось, что крыло борется за свою жизнь, нож застрял в кости. Девушка закричала не своим голосом, но с места не сдвинулась, лишь ее руки, словно чужие блуждали по пастели, рядом цепляясь за белье, и ломали ногти о свои же ладони. Палач не растерялся, он выдернул нож и с новой силой рубанул кость. Крыло осталось безжизненно висеть у него в руке. Кровь не текла, она хлестала из раны мелкими потоками. Как только девушка почувствовала, что ее спину больше ничто не держит, и только боль жжет двумя полосами, она соскочила нагая с пастель, забилась в пустующий угол комнаты и, закрыв лицо руками, тихо завыла. Она выла не от боли, она выла от осознания того, что пути назад больше нет. Теперь она просто человек. Крыло и обрубок, лежащие рядом на пастели стали медленно исчезать, и вскоре вовсе исчезли, оставив после себя лишь впитавшиеся в кровать пятна крови. Раны теперь не скоро затянутся, ведь теперь она простая смертная, и небеса больше не будут заживлять ее раны.
Ее палач, ее спаситель подошел к ней, обнял, пачкая руки в ее крови. Он так хотел когда-нибудь попробовать ее кровь, но это был не подходящий момент. Скоро она об этом забудет и снова станет сильной, а сейчас… сейчас он будет обнимать ее жалкое, дрожащее тельце и смотреть на свои руки омытые в ее крови….
12.09.08