Он был художник. Или нет? Художник это что-то другое, слишком обычное. Он таковым не был. Его голову изъедали мысли и образы, всегда серые и никогда цветные. Всегда дикие и никогда ручные. Всегда одинокие и никогда преданные. Он несмел, держать это внутри и изливал все это на бумагу. Его единственным другом был простой карандаш, только ему он доверял. Он писал, когда становилось совсем не выносимо хранить все эти образы в себе, ему казалось, он сошел с ума, но продолжал жить человеческой жизнью. Никто никогда и не подозревал, что за спокойным взглядом глаз плещется океан из болота, где он тонет и снова всплывает, что бы глотнуть городского смрада вместо воздуха, леса, непроходимые дебри, переплетающие в себе всю его жизнь с его мыслями. Он научился с этим жить. Часто ночами он садился посреди своей комнаты и часами смотрел на черное полотно стены, где, словно коридоры висели его картины, не ограниченные рамками. Порой ему казалось, что ветви на листах начинали оживать, медленно шевелится, он даже слышал теплый, мертвый шелест их шевеления. Легкое потрескивание сухих ветвей и далекий крик ночных птиц, шепот голосов с заброшенных кладбищ, иногда и звон цепей, он слышал все и видел многое. Он продолжал смотреть в безграничный мир каждой из его картин и тонул в нем, ветви уже выползали из бумажного мира, материализуясь в реальности, в Его реальности. Они заполняли собой комнату, ползли по стенам, переплетая картину с картиной, историю с историей, эмоцию с эмоцией. Человек без лица бродил по комнате, таща за собой тело человека, он постоянно наклонялся и заглядывал тому в лицо, а он лишь мертво лежал на полу с топором в спине. То был он сам, он никак не мог понять что же с ним произошло, и почему он видит себя мертвым, почему больше не испытывает ничего кроме скорбной печали и апатии все время качал головой в попытках произнести хоть слово… но не мог. Арлекин злобно шипел и все время дергал за одежду человека с дырой вместо груди, а тот лишь стонал и шептал что-то напоминающее молитву, но далеко не господу богу. В комнате творился хаос, все жители картин художника словно сходили с ума. Они бродили по комнате, брали в руки разные вещи, стоящие на полках, будь то черепа или подсвечники с огарками свеч, книги или карандаши, они рассматривали их долго и внимательно, а потом либо клали на место, либо с шипением бросали о стену, по понятным одним только им причинам. А художник все сидел и смотрел, ветви уже вплотную окружили его и медленно тянулись к его телу, ему слышалось будто они что-то ему говорят, он слышал стон их деревянной плоти, он видела как исковерканные люди, с лицами и без подходят к нему и протягивая руку указывают на него пальцем. Кто-то его упрекает, кто-то обвиняет, и лишь арлекин ведет себя как собачка, прыгает рядом и кривляясь трется о ноги художника, кусая каждого кто подбирается к нему ближе. Он часть художника, арлекин его маска, жестокая и блеклая, незаметная, но защищающая. Только он помогает художнику жить в мире, оставляя внутренний мир его, нетронутым.
Наступает утро и художник просыпается. Это был лишь сон, частый и всегда одинаковый сон, приходящий всегда, когда рождается новая картина, занимающая очередную ячейку на темной стене.
11.05.08.