Яблоко сорвалось с ветки, прошелестело сквозь листву дерева, несколько раз ударилось об упругие ветви и с глухим стуком шлепнулось на землю в ворох опавшей листвы.
Он шел по троп6е, мягко ступая по засохшей земле. Ветер аккуратно шевелил его волосы, а предзакатное солнце задорно играло в его мутных глазах. Проходя по саду, он небрежно взрывал аккуратно собранные кем-то кучки опавших листьев, заставляя подниматься невесомые литья вверх. Его не заботил тихий августовский вечер, его не заботила тишина замершей природы, в его голове роилось множество мыслей. Непонятных ему мыслей, которые сводили его с ума. Мысли эти являли собой странные образы. Они всплывали в голове картинами. Чаще всего это была черная пустынная земля, потрескавшаяся от засухи, странный холод, блуждающий по ее поверхности и ветер. Ветер горячий и пронизывающий до костей. Странное ощущение одновременно горячего и обжигающе ледяного ветра. Он носит в себе миллиарды звуков, неприятных, заставляющих закрывать уши, сжимать голову руками, словно в тисках. Этот ветер словно заставлял его распадаться на молекулы, расщепляться на атомы и растворятся в нем, лишь бы больше не слышать этих воплей, которые и не слышны вовсе. Этот мир тянул его к себе, и он шел и шел, не зная куда, не зная зачем. Он просто шел, пока однажды не провалился в него.
Он никак не мог уснуть. Сидел у практически потухшего костра и смотрел, как умирает огонь. В его голове в этот миг не было ни одной мысли. Странное ощущение звенящей тишины внутри его черепа. Словно улицы его мозга вдруг внезапно покинули все жители, бежали, словно от чумы. И он остался один. Он вдруг почувствовал как в его «улицах» в голове появилось «нечто». Это был туман. Зеленоватый, сухой туман, несущий за собой страшное зловоние. Он постепенно наполнял его голову собой, пока человек не потерял сознание. Очнулся он посреди той самой пустыни, которая периодически рисовалась в его голове. Его поразил запах витающий в воздухе. От земли пахло миллионным трупогниением, но стоило подняться чуть выше, зловоние сменялось на аромат цветущих луговых трав. Как только человек встал на ноги, он поразился тому, что не почувствовал более ни единого признака какого – либо запаха. Воздух словно отощал, и лишь этот странный ветер, которого нет у самой земли. Человек двинулся в ту сторону, которую как бы указывал ему ветер. Он шел долгое время, пока на его босых ногах не взбухли мозольные пузыри. Когда последний пузырь лопнул, он со стоном рухнул на землю, не в силах преодолеть боль в ногах. Его глаза вскоре закрылись, и он погрузился в безмятежный сон.
Когда он все же очнулся ото сна, он попытался встать, но не смог. Он не чувствовал своих ног. Он осмотрел себя: руки, тело, все движется и вроде не болит, ноги до колен, а дальше… корни. Его ступни превратились в сухие корни, и он почувствовал, как они медленно прогрызают толщу земли. Он пытался ими шевелить, дергался, но безуспешно. Он пытался оторвать корни от земли руками, но они упорно тянули его вниз. Постепенно его ноги выше колена, до пояса тоже превратились в древесину. В казалось бы сухую, безжизненную древесину, кусок бревна без коры, но корни жили и продолжали свое движение вглубь пустынной земли. С течением какого-то времени человек превратился в полулежащую на земле сухую корягу с искривленным стволом и пересушенными пепельно-серыми ветвями. Из человеческих чувств у него остались лишь слух и зрение, а еще способность чувствовать боль и страх. Он слышал вой сухого ветра с его миллиардом стонущих душ, он видел серость земли и червей. Множество белых, чуть влажных гусениц - древоедов. Они были еще далеко, но он был способен разглядеть эти полчища белых, мерзких личинок. Они двигались медленно, разрушая под собой тонкий узор засохших комьев земли, пожирая одинокие сухие ветки и деревья, имеющие неосторожность, лежать на пути следования червей. И скоро, совсем скоро они подберутся к Нему. Его обуял дикий страх, Он вспомнил, что будучи на земле он уснул, и возможно ему это сниться, он пытался проснуться, но тут же понимал что это не сон. Первые личинки уже добрались до его корней и впились в них своими странными зубами, словно тысячью миниатюрных пил. Он чувствовал как все больше и больше червей впиваются в его древесную плоть и прогрызают в ней миллионы тонких коридоров. Он чувствовал, как его новое тело превращается в ворох мельчайших опилок. Это конец. Его больше не существует. Существует лишь этот липкий страх, оставшийся от его прежнего тела.
Он так и не проснулся. Его сон стал концом его жалкой жизни.
1.02.08.