Его тело свело последней судорогой, из раны вырвался последний фонтан крови, он почувствовал, как остановилось его сердце, и обреченно закрыл глаза. Он как будто продолжал жить, только перестал ощущать боль, ту дикую боль, которая изрезала все его тело, когда странный старик вдруг воткнул в него меч и провернул его в плоти несколько раз. Он больше не испытывал ни единого чувства, которое присуще живому человеческому телу, его ощущения были остаточны и находились на эмоциональном уровне. Он видел черноту, а там вдалеке лишь брезжил свет, и он откуда-то осознавая это, знал, что ему необходимо идти туда. И он шел. Каждый шаг его был тяжел на столько, что ему казалось, что ноги его стали каменными, и совсем не желают двигаться. Но он шел, волоча ноги, но все же шел, продвигался вперед. Потом вдруг его ноги приобрели былую легкость, будто снова стали живыми, и он как будто бы облегченно вздохнул. И тут твердый пол под ногами стал смягчаться, позади превращаясь в черную воду. Из воды появлялись сизо- серые руки мертвецов со склизкими пальцами. Они старались ухватить идущего за босые ступни, но слизь с их пальцев не позволяла им этого сделать, они все время соскальзывали. Идущего обуяла неописуемая паника, он пытался бежать, но ноги продолжали лишь покорно и размеренно вышагивать. Он больше не мог управлять своим телом. Оно словно жило отдельной жизнью, оно шло на встречу свету, а паника идущего пыталась разрушить его мнимый мозг. Было ощущение, что в глазах все завертелось, он ощущал холод и сырость соскальзывающих пальцев, но ничего не мог поделать. Казалось, вот-вот они дотянутся до полного обхвата и сорвут его с останков тверди в зыбучую бездну сотен тысяч рук. И тишина. Все это сопровождалось безумной тишиной. Она просто оглушала своим безмолвием. Хотелось слышать собственные шаги, плеск наступающей воды, шорох тянущихся рук. Но ничего этого не было. Он не мог услышать биения своего сердца, не слышал своего дыхания. Не было ничего лишь тишина: глубокая, пустая, мертвая тишина. Он пытался кричать, почти ощущая, как раскрывает рот и пытается выдавить из себя хоть звук, но ничего не выходит, он пытается упасть от невозможности идти дальше, но тело продолжает бесчувственно идти дальше. И тут далекий свет начинает резко приближаться, настигает тело и взрывается миллиардом световых частиц. Тело словно взрывается вместе со световым шаром и теперь ощущает лишь неимоверную легкость. Он парит, он, словно растворен, он купается в этом мягком и теплом свете, который так успокаивает и дарит полное умиротворение. Парение заканчивается и что-то мягкое как будто усаживает его в уютное кресло, покрытое пушистым пледом. Кругом все белое, но не слепящее глаза. Он успокоенный и полностью расслабленный, оглядывается вокруг. Ничего не видно, лишь полотно белизны, которое вдруг перестает быть таким успокаивающим, а начинает давить, все сильнее и сильнее с каждой секундой. И тут на этом полотне начинают всплывать картинки. Странные, непонятные картинки, моменты его жизни, как самые счастливые, так и не очень приятные. Десятки брошенных им женщин, пролитая кровь людей, ласки матери, любимый самодельный деревянный меч, побои отца, охота. Все, все, что он пережил за всю свою не долгую жизнь: измены, эгоизм, жестокость, детскую наивность и готовность простить все, за одну лишь мамину улыбку. Он начинает метаться в кресле. Ему невыносимо все это видеть. Он несколько лет этого не помнил. Его голова, вся словно в туманной дымке, ничего не видно и нечем дышать. Он пытается кричать, и начинает чувствовать, как это у него получатся. И тут он очнулся.
Кругом все белым-бело. До боли знакомые белые стены, потолок и пол, набитые параллоном и обшитые толстой белой кожей. Его руки и ноги так привычно затянуты ремнями и прикованы к больничной койке. Это был всего лишь сон, но теперь так болит сердце… и душа. Теперь он вспомнил половину, и лишь крысы- наркотики в его крови ослабляют и затуманивают его разум. Он вздохнул и закрыл глаза. Его палата безмолвно продолжала смотреть на мучения человека, которому суждено умереть просто так, по чьей то прихоти…