Кому-то хочется летать…
Ворваться в небо, затеряться…
И чтобы кто-то долго ждать
Внизу бы мог его – то счастье.

Кому-то хочется уплыть…
Исчезнуть там, забыв ненастья…
И чтобы кто-то отпустить
Его бы мог – то тоже счастье.

А кто-то смог остаться тут…
Он будет ждать и не устанет
За горизонт смотреть в трубу
И в небо… Что его не манит…

Быть может, он себя найдет
В стихах о счастье и о воле…
Прижмет высокий небосвод
И пододвинет ближе море.

/написано давно, дат я не люблю, потому что стихам они не нужны/

комментировать¹

Как умело мы скрываемся ото всех в этом мире! Шутим, смотрим в глаза друг другу, сердимся. Чаще боимся показаться такими, какие есть. Мешают условности, рамки, косые взгляды.
Или страх. Я вот чаще зажимаюсь. Ухожу в себя.
В последнее время замечаю, что постоянно. И ничего не поделаешь.
Иду на кухню, чтобы яблоко почистить или апельсин, а заходит кто, и сразу неприятно сжимаются плечи. Стою, улыбаюсь, понимаю, что никто не прочтет настороженности в глазах. Жду, пока этот человек не уберется из моего мира. Почему? Почему отпускает плечи и каменную спину только когда я остаюсь снова наедине со своим яблоком или апельсином? Ну что заставляет сжиматься?
Это... это так страшно. Страшно осознавать, что все возвращается. То, что было несколько лет назад. Когда я шарахалась от каждого человека, и у меня было всего два друга, родители, сестра, начальник и напарница по работе. Маленький и жалкий мир.
Ненавижу его.
Он давал мне стихи, заставлял писать в глухой комнате. Заставлял плакать.
Давно не плакала. Наверное, выплакала все, что могла, когда ушел Сережка. Потом как оборвалось. И строчки Дениса постоянно лезли в голову. Дурацкие строчки. "Слеза о себе, иной не бывает слеза". Это останавливало и заставляло думать.
А потом ушел и Денис. И я осталась совсем одна. Сестра всегда была в другом мире и на другой планете, мы друг друга никогда не понимали. Родители тоже.
И я всегда боялась всего на свете. И наверное, сюда я пишу, чтобы как-то скинуть этот многолетний груз с плеч, избавиться навсегда.
Как легко думать, что можно забыть все, просто отстранившись от другого человека и забаррикадировать свою душу расстоянием. Как сложно понимать и принимать этот мир, когда начинаешь его бояться, зажиматься и шарахаться.
Наверное, у меня не самая лучшая психика, и со стороны я кажусь угрюмой и злой. Так, во всяком случае, говорит моя мама. И никогда ей не приходит в голову, что это просто задумчивость, появляющаяся каждый раз, когда я ухожу в себя, придумывая какой-то другой мир.

Очень хочется, чтобы рядом был кто-то, кто избавит от страхов. Но парадокс в том, что страх мешает знакомиться с кем-то. Даже нет, не так. Не страх, а ужас. Паника. Лавина.
Очень хочется верить, что есть друзья. Наверное, парочка есть все-таки.
Оксана живет далеко, в Новосибирске, но она мой друг, который понимает и парой слов может легко зажечь огонек надежды. А Наташа живет рядом, в подмосковье. Она искренний человечек, который пытается жить ярко и красиво, который всегда улыбается и от которого исходит такой позитив, что просто рядом находится приятно.
Есть много людей, больше, чем знакомых. Они хорошие, светлые, добрые. Я доверяю им. Но они не поймут. И им я, наверное, не открою какие-то глубинные тайнички своей души...

Жизнь протекает в хаосе дорог,
Бесчисленность путей сбивает с толку.
И каждый сам потерянной иголкой
Все глубже зарывается в свой стог.
И даже время больше не стоит,
Оно несется прочь шальным галопом.
... тревожные наращивая ноты,
оно однажды просто замолчит.
И слушая всю эту тишину
Промозглой осенью, разлитой по асфальту,
Так хочется не верить никому...
... хотя бы до несбыточного завтра.

комментировать²

комментировать

Для христианства существенно необходимо обретение заново прежнего чувства греха. Христос заранее мирится с тем фактом, что люди плохи. До тех пор, пока мы реально не почувствуем истинность этой Его предпосылки, мы, хотя и принадлежим миру, который Он пришел спасти, не принадлежим к аудитории, которой адресованы Его слова. Мы не располагаем первым условием понимания того, о чем Он говорит.

И когда люди пытаются быть христианами без предварительного осознания греха, результатом почти неизбежно будет некоторая неприязнь по отношению к Богу, как к кому-то, кто всегда выдвигает невозможные требования и всегда объят необъяснимым гневом. Большинство из нас временами тайно разделяло чувства умирающего крестьянина, который, в ответ на проповедь священника о покаянии, спросил: «А какой же вред я Ему причинил?» Тут-то и происходит преткновение. Худшее, что мы делаем по отношению к Богу — это оставляем Его в покое; почему бы и Ему не отплатить нам той же монетой? Почему не дать нам жить? Ему-то — с чего «гневаться»? Ведь Ему так легко быть благим!


Очень многие так поступают, когда говорят: «А за что?? Я-то чего сделал?? Никого не убивал, не воровал, не блудил. Причем тут я? За что я страдаю???»
Так вот эта книга отвечает на эти вопросы.

комментировать

1. Если вы покупаете билет на поезд и сообщаете об этом знакомому-питерцу — он будет искренне удивлен, если вы взяли билет не в Питер.
2. Большинство питерцев уверено, что севернее Питера ничего нет, а Мурманск — это мифическая страна вроде Атлантиды или Лапландии.
3. Большинство питерцев уверено, что кроме Питера в России музеев больше нигде нет.
4. Для питерцев есть только две дороги — в Москву и в Финляндию — и обе по работе и обе прямые.
5. Каждый питерец уверен, что все люди, стоящие у него на пути к выходу из вагона метро непременно выходят на его остановке. Поэтому в московском метро питерцы все время создают давку в вагонах — они просто не могут представить, что другим людям просто нужна другая станция.
6. Слово «кольцо» для питерцев ассоциируется с ломбардом. Для питерцев, долго проживших в Москве — с МКАД. Но даже самые продвинутые питерцы, ооочень долго прожившие в Москве не знают про кольцевую ветку метро, а также про Садовое, Бульварное и 3-е транспортное кольца.
7. Питер — самый красивый на свете город. Потому что в мире существует всего 3 города — Питер, Москва и Хельсинки, причем в Хельсинках холодно и там живут финны, а в Москве неудобно ездить на метро (ведь про кольцевую ветку питерцы не знают).
8. Питер — самый безопасный в мире город. Даже несмотря на темные подворотни и одновременное включение зеленого для пешеходов и автомобилей на поворот. Просто потому что в Хельсинках холодно и там живут финны, а в Москве можно заблудиться в метро (ведь про кольцевую ветку питерцы не знают).
9. Солнца нет — это плод больной фантазии москвичей — вечно они хотят чем-то выпендриться.
10. Ночей тоже не бывает. А небо все время серого цвета. Просто у москвичей скрытые комплексы.
11. В мире существует только одна река. Вы все знаете как она называется.
12. Венеции не существует — это прообраз райского Питера.
13. Большинство питерцев уверено, что 7 чудес света это: Невский проспект, Финский залив, Спас, Александрийский столп, Марсово поле, Исаакиевский собор и разводные мосты.
14. Избранный народ — это не евреи, это питерцы.
15. В начале сотворил Бог серое небо и Марсово поле. И населил Бог Питер питерцами и сказал им плодиться и размножаться и наполнять Питер. А финны и москвичи произошли от обезьян."

© прислали в асю

комментировать

Вчера смотрела мастер-класс по продюсерству и концертному директорству. Ох, как много там всего важного, любая мелочь — не мелочь. И певцы, между прочим, слушаются директоров и делают то, что они им говорят! И поют и репетируют не когда хочется, а когда нужно! Репетиции и дисциплина - наше ффсе. Потому что в этом - основа успеха.

комментировать

Cегодня утром скончался патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. Об этом ИТАР-ТАСС сообщил руководитель пресс-службы Московской патриархии священник Владимир Вигилянский . «Патриарх Алексий скончался. Это произошло сегодня утром», — сказал священник. Алексий II долго болел.

Патриарх Алексий (в миру Алексей Михайлович Ридигер) родился 23 февраля 1929г. в Таллине (Эстония). Глава РПЦ являлся пятнадцатым по счету патриархом за десять веков существования православия на Руси.

комментировать

Ура!
Дали кусок зарплаты из-под стола, чтобы никто не увидел.
Половину убухала на оплату счетов, вернула маме три тыщи. Остаток честно потрачу на подарки, тем более, что заказы ужо поступили =)

Поехала за билетами в Питер /да, да, я еду в Питер!/, но не на Ленинградский вокзал, а на Белорусский, потому что ближе и переходить на другую ветку не нужно. И там даже не было очереди в кассу, я так обрадовалась! Если бы мне продали билет, я обрадовалась бы еще больше... Сказали, что у них плохая база данных и ехала бы я лучше на ленинградский, потому что иначе придется брать купейный билет. Думаю, я все равно попаду на купейный, ведь к новому году все уже растащили... А то и вообще на машине поехать можно, ибо что нам какие-то 700км! Одолеем как-нибудь =)

комментировать¹

Свящ. ГЕОРГИЙ ЧИСТЯКОВ
27 марта, 1996 г., газета «Русская мысль», N4119


"Если в Церковь, одаренную терпимостью и признанием со стороны советской власти, придут новые кадры людей, этой властью воспитанные… сначала они, в качестве очень жадных и восприимчивых слушателей, будут изучать различные точки зрения, воспринимать проблемы, посещать богослужения и т.д. А в какую-то минуту, почувствовав себя наконец церковными людьми по-настоящему, по полной своей неподготовленности к антиномическому мышлению, они скажут: вот по этому вопросу существует несколько мнений — какое из них истинно? Потому что несколько одновременно истинными быть не могут. А если вот такое-то истинное, то остальные подлежат истреблению как ложные. Они будут сначала запрашивать Церковь, легко перенеся на нее привычный им признак непогрешимости. Но вскоре они станут говорить от имени Церкви, воплощая в себе этот признак непогрешимости. Если в области тягучего и неопределенного марксистского миропонимания они пылают страстью ересемании и уничтожают противников, то в области православного вероучения они будут еще большими истребителями ересей и охранителями ортодоксии. Шаржируя, можно сказать, что за неправильно положенное крестное знамение они будут штрафовать, а за отказ от исповеди ссылать в Соловки. Свободная же мысль будет караться смертной казнью. Тут нельзя иметь никаких иллюзий — в случае признания Церкви в России и в случае роста ее внешнего успеха она не может рассчитывать ни на какие иные кадры, кроме кадров, воспитанных в некритическом, догматическом духе авторитета. А это значит — на долгие годы замирание свободы. Это значит — новые Соловки, новые тюрьмы и лагеря для всех, кто отстаивает свободу в Церкви. Это значит — новые гонения и новые мученики и исповедники.

(Полностью)

комментировать

Мою церковь починили.

комментировать