Интервью с Н. Г. Громовой

9 октября 2001

Во время проведения соревнований CDI*** по выездке в Комарово, Н.Г. Громова работала в аппеляционном жюри. Несколько вопросов об этих соревнованиях, о ее жизни в конном спорте.

Автор: Е. Михеева, журнал Кони Петербурга

Какое значение на Ваш взгляд имеют эти соревнования?

Любые соревнования имеют значение. Люди должны набираться опыта, и потом, общение между спортсменами, несомненно, тоже способствует росту мастерства, обсуждения, обмен информацией - великое дело. Сегодня за завтраком, например, мы, судьи, обсуждали, какую ошибку считать более тяжким грехом, а какая может даже обернуться в пользу всадника. Ведь важно, как он исправит ошибку, отреагирует на "неправильные" действия лошади, в данном случае видна реакция всадника, взаимопонимание между ним и лошадью.
В выездке очень много всяких казуистических моментов. Судейство вообще вещь очень субъективная. Конечно, надо стремиться к объективности, но, к сожалению, также как в фигурном катании, гимнастике, очень многое в выездке зависит не только от квалификации, но и от "глаза" судьи. Я имею в виду талант восприятия. Один замечает одно, другой - другое, а нужно уметь синтезировать свои впечатления.

А как Вы считаете, судить выездку обязательно должны те, кто сам участвовал в соревнованиях?

Я считаю, что лучшим судьей может быть тот человек, который не только сам ездил, но и сам выездил, причем не одну лошадь. Потому что, когда сидишь в будке, и у тебя в голове проносятся разные варианты оценки, в это же время внутренне ощущаешь, почему произошла та или иная ошибка, чем она вызвана - и понимаешь, за что надо поощрить, а за что наказать спортсмена. Почему лошадь что-то недоделала, - это можно только почувствовать. Если человек не выезжал лошадь, он не может иметь таких ощущений. Хотя бывают и исключения.

Максимальную объективность судейства, наверное, можно обеспечить, приглашая разных судей из разных стран, может быть, даже незнакомых друг с другом?

Я всегда была за создание судейских бригад. Правда, меня никто не слушал. Но когда была возможность, я старалась соединять людей, которые часто вместе судили или общались друг с другом, обговаривали эту работу. Я судила много международных соревнований, работала в международном комитете по выездке при ФЕИ и имею большой собственный опыт. В 70-е годы у нас создалась бригада из 5 судей - швед, англичанка, голландец, немец и я (от СССР) - и мы вместе в течение многих лет судили то одни соревнования, то другие, а перед этим встречались за столом, всегда смотрели разминку лошадей, т.е. готовились к работе в будке заранее. Это помогало делу.

А разве такая работа еще больше не способствует субъективности?

Для этого существуют правила. У меня с собой всегда правила, которые были созданы первым международным комитетом при ФЕИ по выездке, куда входил полковник Ниблеус из Швеции, генерал Немак из ФРГ и я от СССР. Они были изданы в 1971 году. Значит, мы начали над ними работать примерно в 1968 г. В них очень четко изложены и систематизированы все требования к выступлению всадника и лошади. Позже они были усовершенствованы и переизданы несколько раз.

Расскажите, пожалуйста, как же при такой зависимости судей от ощущений, давлении традиций в выездке удалось советскому спортсмену Сергею Филатову завоевать золото в 1960-м году. Что это был за человек? О нем ходят очень разные слухи.

Надо отдать должное С.Филатову и нашему общему тренеру Г.Т.Анастасьеву. Григорий Терентьевич имел такие "глаза", которыми он сумел увидеть, выехав за границу, отличия от наших требований в выездке. В этом его гениальность.
Сергей Филатов был профессиональным военным, служил в кавалерии в Забайкальском округе и успешно выступал в троеборье. Его как талантливого спортсмена, перевели в КВОКШ - Краснознаменную Высшую Офицерскую Кавалерийскую Школу.
А познакомились мы так. КВОКШевские троеборцы стояли на Планерной. И вот как-то днем, в нерабочий день, я шла по плацу на летней спортивной базе моего родного "Пищевика", навстречу мне выехал незнакомый всадник и спрашивает:
- Вы из "Пищевика"?
- Да.
- А не знаете, как найти Нину Громову?
- А зачем вам? - спрашиваю.
- Посмотреть на нее.
- Ну, предположим, это я.
- Быть этого не может! - сказал Сергей Филатов (это был он).
Оказывается, у них в Забайкалье через газету "Советский спорт" и разные слухи просочилась информация, что в московском "Пищевике" есть женщина, которая побеждает в стипль-чезах лучших военных кавалеристов страны на лучших лошадях. И он представлял себе, что это должна быть сильная мощная женщина. Я же была тоненькая, как тростинка, да еще в тот день в платьице, - со стипль-чезом в его представлении мой облик никак не вязался.

Но ведь действительно Вы произвели настоящий фурор, обойдя на Диде лучших офицеров С.М.Буденного.

12 лет держался рекорд на 6000 м. А наш с Дидой рекорд - 7.47,7 - стоит до сих пор. Может быть, еще и потому, что интерес к этому виду спорта пропал? Возможно. Подождем, что будет? 6000 м с 18 "мертвыми" препятствиями высотой от 120 до 140 см - не шутка, я полагаю.

А правда, что Семен Михайлович уволил этих офицеров?

Не знаю, но нагоняй был очень большой. А когда на следующий год я устроила им такую же историю, скандал в КВОШе был невероятный. Но я тогда этим не интересовалась. Жизнь была сложная. Мы выступали во всех видах - стипль-чезе, троеборье, конкуре (выездкой тогда я не занималась, хотя начала ею заниматься еще в 16 лет, но это другая история), кроме того, у меня была семья, рос ребенок, все это на разных концах города, и все надо было успеть.
Через год у меня произошло несчастье, моя лошадь Дида получила брок, и, чтобы с ней не расставаться, я стала переквалифицироваться на высшую школу.
Сергей примерно в это же время заинтересовался выездкой и очень качественно подготовил троеборную лошадь, среднюю по своим данным, к соревнованиям по выездке. И в нем открылся большой талант и он тоже перешел из троеборья в выездку.
Получается, что почти все мастера раньше приходили в высшую школу после конкура, скачек, троеборья... И выездка от этого выигрывала, потому что каждый вид давал особое понимание лошади, чутье, опыт владения лошадью приобретался в самых разных ситуациях, не говоря о посадке.
Сергей был очень волевым человеком. Но я работала с ним несколько лет и ни разу не видела с его стороны грубости по отношению к лошади. В то время, когда он был в полном здравии, он был очень творчески заряженный, интересный человек. Например, Абсент не гнул на пассаже ноги, а Сергей не хотел, чтобы его со стороны подбивали, и придумал специальное приспособление, "угольник", которым сверху ограничивал подъем его ноги. Он очень хорошо чувствовал лошадь.

А в жизни каким человеком был первый наш олимпийский чемпион?

В нем было настоящее мужское благородство. Могу сознаться, как-то раз, я заметила оскорбительную нотку в его разговоре со мной и залепила ему пощечину при всех офицерах. За это меня хотели выгнать из олимпийской сборной, прорабатывали на партийном собрании. И за меня заступился он сам. Я могу совершенно определенно сказать, что если бы это был кто-то другой из офицеров, мне не бывать бы в сборной...
Г.Т.Анастасьев работал с нами так. Посмотрит, укажет ошибки и отправляет работать парами - отрабатывать элементы. Я была в паре с Филатовым. А Второв - с Ситько или с Тихоновым. Нас было 5 человек в олимпийской сборной в 50-е годы. И я до сих пор с большой благодарностью вспоминаю часы, которые мы работали Филатовым. Мы активно обсуждали все замечания Анастасьева, отъезжали на какую-нибудь полянку и шлифовали элементы. Он говорил: "Видишь тот желтенький цветочек? Давай так: пируэт точно у этого цветочка, ни на шаг не отступя". И вот сначала он, сидя на лошади, смотрит за моей ездой, потом я встаю в эту позицию, и смотрю на него. Потом ехали назад к тренеру и показывали то, над чем работали, он делал следующие замечания и работа продолжалась. "Цветочек" мне запомнился, потому что точность была характерной особенностью Филатова. Кроме того, он обладал железной волей. Но у Второва тоже была идеальная точность по буквам, но не было такого творческого азарта в работе, как у Филатова, актеры называют это "кураж".

А Абсент? Ахалтекинцы считаются сложными лошадьми...

Начальник управления коннозаводства, президент конноспортивной федерации СССР Петр Прохорович Парышев, очень симпатичный человек, усилиями которого, кстати, позже была добыта земля для Битцевского комплекса, как-то раз вызывает нас четверых - Филатова, Второва, Ситько и меня: "Поехали на ВДНХ, там хорошие лошади". У нас у всех было по одной, и все они работали на пределе. Вывели Абсента, все были поражены его красотой, длинными линиями, движениями, но когда он пошел шагом, все поежились и отказались его брать. У него совершенно не было прибавленного шага.
Кстати, с шагом потом произошла другая интересная история. Когда я была в международном комитете по выездке, еще у кого-то из наших лошадей тоже был плохой шаг, кажется, у Тарифа... И вот тогда я буквально допекла моих коллег - шведа и немца - и каким-то чудом убедила их убрать из переездки двойной коэффициент для шага. Мне нужно было убедить их в ненужности этого коэффициента в езде высшего уровня. И мне это удалось! Они сдались. Никогда не забуду, как они махнули рукой и согласились, а я уже без голоса прошептала: "Thank you, gentlemen". И, между прочим, наши выиграли командное золото на той Олимпиаде!

Значит, в том числе и благодаря Вам?

Я думаю, что это сыграло свою роль. Но после Олимпиады этот коэффициент восстановили.
Вернусь к Филатову. Прошло несколько дней, и я узнала, что Филатов согласился на Абсента. А тот уже был подъезжен до Малого приза. Я попросила разрешения подсесть на него, тронула шенкелем, и как же он полетел! Силенок-то у меня было меньше, чем у мужчин, мне бы очень подошла такая лошадь. Филатову я сказала: "Сергей, да ведь это дамская лошадь!" Но дело было уже сделано.
На ту Олимпиаду в Риме я не поехала, к тому времени я ушла из спорта, не выдержав сложностей - очень нервная обстановка была в школе, в семье трудности, много тому причин.
Когда Филатов стал олимпийским чемпионом, у него появилось очень много завистников, многие положили глаз на лошадь. У нас народ какой? - Все друзья-офицеры хотели выпить со знаменитостью. Никого нельзя было обижать. И я считаю, его просто споили. До Олимпиады, когда мы с ним работали вместе, я вообще не помню, чтобы он пил, он был очень серьезным, вдумчивым человеком.
Как-то раз Парышев вызвал меня к себе (я уже несколько лет не ездила) и предложил сесть на Абсента. Я ответила, что это, конечно, большая честь, но, что сяду, только если меня попросит об этом сам Филатов, а от него такой просьбы не поступило. В свое время я сама отдавала тем всадникам, которых выбирала, своих Федьку - Фиделио, Боржома, Танкетку (англо-текинскую) - когда перешла в выездку. Через несколько дней я узнала, что с Абсента Филатова ссадили и посадили Ивана Калиту, который не любил Абсента и так и не приспособился к нему.
Таких как Филатов Вы вообще не так много найдете мужчин.
Позже был другой аналогичный случай. Григорий Терентьевич был очень болен, но Парышев об этом почему-то мне об этом не сказал, а просто предложил занять его должность - государственного тренера по выездке. К тому времени я много времени работала в Институте стали и сплавов преподавателем. Хотя на общественных началах работала и в международном комитете ФЕИ. Я не могла понять причин этого разговора - только что Е. Петушкова стала чемпионкой мира, наша сборная завоевала олимпийское золото и, конечно, отказалась: ведь Григорий Терентьевич был моим тренером в свое время. А через год Анастасьев умер, и в нашей выездке началась чехарда, тогда все и пошло на спад.

Значит, все держалось на одном человеке?

Конечно! Я потом пожалела, что отказалась от этой должности, потому что, будучи судьей на очень многих международных соревнованиях, я много видела и восприняла современные требования к выездке. Тем более, что правила современной выездки прошли не только через мою голову, но и через мои руки и сердце. Этот опыт мог бы пригодиться.
Потом подошел пенсионный возраст. Еще на год в 1977-м меня перетянул в сборную Белоруссии Виктор Угрюмов. Передо мной была поставлена задача вывести белорусскую сборную на первое место. И мы таки выиграли и личное, и командное первенства. Когда я вернулась домой, в Москву, то обнаружила свою полную невостребованность.
Потом меня приглашали работать с литовской командой, это было нетрудно, потому что эта команда часто стояла в Москве. Но неприятности настигали. Сделали мы двух лошадей, особенно памятна одна - Декоратос - это было просто чудо в высшей школе. Но этот конь подхватил где-то инфекционный грипп и погиб. Потом сделали еще двоих, но начались реформы - и снова все пропало. А ведь это же была моя работа! В Москве я помогала Нине Меньковой на Диксоне, но сработаться с ней оказалось трудно.

Вы, наверное, потрясающий тренер...

Просто у меня "глаз" есть на лошадь.

А почему Вас не приглашают судить, например, эти соревнования, в Комарово?

Я приехала сюда в качестве члена апелляционного жюри. Есть правила, что судить можно только до 70 лет. А мне в этом году будет 80.

Не может быть!

Анастасьев так и не смог простить мне ухода из спорта. Когда отмечали его 70-летие, с левой стороны от себя он посадил Елену Петушкову, справа меня и очень много сказал теплых слов в мой адрес. Он очень любил, как я работала с лошадью, и потом у нас было успешное продвижение вперед. Когда я перевела Диду на выездку в стране было очень мало соревнований - Всесоюзные летние и зимние - и в первый же год выиграла Сан Георг (Малый приз). Среднего приза тогда не было, и по тогдашним правилам, я должна была ехать сразу Большой приз. Тогда со мной занимался главный специалист по выездке в СССР Иван Михайлович Чалый, глава КВОКШ, чемпион Союза.

Разве не Анастасьев был главный?

Нет, полковник Г.Т.Анастасьев, тренер сборной страны по выездке, из общественной организации, Спорткомитета, в КВОКШе был подчиненным Чалого.

В 1952 году, когда наши приехали на Олимпиаду, у нас в ходу были испанский шаг, испанская рысь, чуть ли не галоп на трех ногах! А мир уже перешел на так называемую строевую езду. В 1952 и в 1956 гг - Олимпиаду выиграл швед Сен-Сир. А при подготовке к Олимпийским играм 1956 года я попала в олимпийскую сборную к Г.Т.Анастасьеву. Он тогда устроил мне головомойку и был прав, - Дида тогда у меня была обучена поклонам, пируэтам с поднятой ногой и т.д. Я все это делала потому, что очень много участвовала в показательных выступлениях, которые стремилась сделать эффектными, интересными для публики...

Но ведь это еще и способ продемонстрировать выезженность лошади?

Да, но Анастасьев говорил: "Представь себе, что ты на соревнованиях. Малейшее изменение в управлении лошадью - и она перед судьями поднимет ногу! Тебя тут же выгонят!"
Условные рефлексы только тогда хорошо срабатывают, когда очень тонко работают средства воздействия на лошадь, очень тонкое сочетание шенкеля, рук, корпуса, шлюсса, шпоры. Чем точнее человек работает, тем быстрее выезжается лошадь. Особенно, молодая лошадь. Или темпераментная, пылкая, чуткая лошадь, например, чистокровная. Может быть, ты просто поправился в седле, а она уже в растерянности, не знает, как реагировать на это случайное движение. Работа с хорошей лошадью - это постоянное очень большое напряжение, нельзя отвлекаться, нужна полная сосредоточенность на работе.

Сейчас в выездке не увидишь чистокровных или ахалтекинских лошадей. Связано ли это с изменением требований, правил?

Нет, не связано. Просто на тракенах выступать легче, они менее чувствительны. Они очень симпатичные лошади, хорошо сложены и значительно более покладистые и терпеливые. Я ведь свою Диду называла "змеюкой". Ни одно малейшее колебание она не оставляла без ответа.
С текинцами сложно из-за характера. Они очень способные, но не любят грубости, а у людей не всегда хватает терпения. И потом для типичных текинцев характерно небольшое ребро, высоко поднятая шея, излишняя сухость, а это в выездке не нужно.
Я всегда предпочитала чистокровных лошадей.
Оля Хромова, журналистка из "Золотого мустанга" назвала статью обо мне "Единственная". Она имела в виду, что я единственная, кто провел одну лошадь через скачки, конкур, выездку, троеборье - и везде она была первой. И это была чистокровная лошадь. Причем педигри у нее баснословная и чисто скаковая. Представляете, какой у нее был характер?

Но почему? Ведь лошадей европейских полукровных пород, которых разводят в Европе специально для классических видов спорта, отбирают по качеству движений и прыжка, а чистокровных - только по одному критерию - по резвости!

Потому что это единственная лошадь, которая в экстремальных обстоятельствах, при сложнейших требованиях отдаст свое сердце человеку до конца, ничего не оставив себе "про запас".
Однажды в троеборье я выступала на англо-дончаке, весь кросс - под хлыстом. А другая спортсменка ехала на чистом дончаке. Мы еле доехали. После кросса наши лошади рухнули. Наутро приходим готовить их к конкуру. Поднимать их стали хлыстом. Я ушла с конюшни, этим делом занялись мужчины. Дончак так и не встал - хоть убей его! А мой англо-дончак встал, и когда его вывели на улицу, оказалось, что у него одна здоровая нога, а три - с броками. Их заморозили на какое-то время и я быстро отпрыгала конкур. А через день чистый дончак встал сам - здоровенький как стеклышко! Он просто отдохнул и встал! Вот что значит частичка чистокровной крови была в моем Чарли!
После этого я сказала: "Никогда в жизни не сяду на нечистокровную лошадь!"

Но ведь у тракенов нет такого упрямства?

Да, но они более флегматичные и тоже не отдадут свое сердце человеку.

Я слышала, что лошади с восточной кровью - дончаки, кабардинцы, ахалтекинцы - готовы отдать сердце человеку, но только тому, которому поверят. Это не так?

Я знаю, это верно в отношении кабардинцев и текинцев. Это очень гордые лошади с чувством собственного достоинства. У меня прыгун был кабардинец Боржом. Это была личность!
У нашего конкуриста Михаила Сафронова основная лошадь Сопосто - англо-кабардинец...
Я с большим уважением отношусь к этой породе. А донских и буденновских лошадей не люблю. Они злые и своенравные. И Рейс был вредный-превредный.

А при нынешних современных требованиях к выездке могла бы сейчас выиграть чистокровная лошадь?

Такая, как моя, - безусловно! Она работала у меня и тогда в соответствии с нынешними требованиями. Когда я выезжала с ней в Швецию, она и там была на высоте.

Нина Георгиевна, а что потом стало с Дидой?

Она в возрасте 28 лет умерла от инфекционного гриппа в конюшне проката при Московском ипподроме, где работала Т.Л.Куликовская. Я оплачивала ее содержание из своей зарплаты преподавателя и была счастлива, что имею возможность обеспечить ей старость.
А сейчас я не могу смотреть, как обращаются с лошадьми. Лошадь надо как ребенка воспитывать! Любовь и доброта - в основе работы с лошадью. Эти благородные и понятливые животные достойны гуманного и бережного обращения!